Отчаяние
Шрифт:
– Наша Сара последний раз принимала звонок – лично, по этому номеру – в центральном аэропорту Киото, в 10:23:14 по Гринвичу, 26 марта 2055 года.
– А где она теперь?
– Со времени названного звонка ни одно устройство не подключалось к сети под таким номером.
Это значит: она не пользовалась ноугпадом для переговоров или услуг. Не просмотрела последних новостей, не прослушала трехминутного музыкального клипа. Если только…
– Пятьдесят зеленых – и ни центом больше – за ее новый коммуникационный
Калибан принял деньги и улыбнулся.
– Мимо. У нее нет нового номера, нового счета.
Я сказал тупо:
– Тогда все. Спасибо.
Калибан притворился, что изумлен незаслуженной благодарностью, и послал мне воздушный поцелуй.
– Звони еще. И помни, проситель: информация хочет быть свободной!
Почему Киото? Единственное, что пришло мне в голову: там живет Ясуко Нисиде. И что? Сара по-прежнему хочет освещать эйнштейновскую конференцию? Снимать другой фильм, о другом ученом? А в Безгосударство не прилетела, потому что Нисиде болен?
Почему же она отрубила связь? Невысказанные подозрения Кувале слишком шатки. Зачем биотехнологическим гигантам убивать Сару Найт, которая явно променяла Вайолет Мосалу на другого – неполитизированного – физика?
Холл наполнили возбужденно переговаривающиеся люди. Я поднял глаза. Аудитория в конце коридора пустела. Мосала и Элен У вышли вместе; я поднялся им навстречу.
Мосала сияла радостью.
– Эндрю! Вы пропустили самое интересное! Серж Бишофф только что обнародовал новый алгоритм, который сбережет мне дни компьютерного времени!
У нахмурилась и поправила сухо:
– Сбережет нам!
– Конечно, – Мосала театрально зашептала: – Элен еще не поняла, что она на моей стороне, хочет того или нет, – Потом добавила: – У меня есть конспект лекции, хотите посмотреть?
Я сказал без всякого выражения: «Нет», – и только в следующую секунду понял, как грубо это прозвучало.
Впрочем, мне было все равно: я чувствовал себя в пустоте, в полном отрыве от мира. Мосала взглянула удивленно, в глазах ее было больше тревоги, чем обиды.
У пошла прочь. Я спросил Мосалу:
– Что-нибудь слышали о Нисиде?
– А, – Она сразу посерьезнела, – Похоже, он все-таки не прилетит на конференцию. Его секретарь связался с организаторами и сообщил, что Нисиде в больнице. Снова пневмония, – Она добавила грустно: – Если это будет продолжаться… Не знаю. Он может совсем уйти на пенсию.
Я закрыл глаза. Пол под ногами качался. Далекий голос спросил:
– Что с вами, Эндрю?
Я представил свое раскаленное добела лицо.
Открыл глаза. И вдруг понял, что происходит.
– Можно с вами поговорить?
– Конечно.
По щекам у меня бежал пот.
– Пожалуйста, не выходите из себя. Сперва выслушайте.
Мосала нахмурилась, подалась вперед. Она
– Вы горите. Вам немедленно надо к доктору.
Я заорал хрипло:
– Выслушайте сперва! Выслушайте же!
На нас уже смотрели. Мосала открыла было рот, чтобы меня одернуть, потом передумала.
– Ладно. Слушаю.
– Немедленно сдайте кровь на полный микропатологический анализ. У вас еще нет симптомов, но… как бы вы себя ни чувствовали… сделайте это… никто не знает, каков инкубационный период, – Я обливался потом, меня шатало, дыхание обжигало горло, – Как, вы думали, они поступят? Пришлют взвод автоматчиков? Вряд ли… я сам не должен был заболеть… но оно… мутировало по дороге. Настроенное на ваш геном… только предохранитель сорвался… от тряски, – Я рассмеялся, – В моей крови. В моем мозгу.
Я покачнулся и рухнул на колени. Судорога прошла через все тело, словно перистальтический спазм пытался выдавить мясо из кожи. Вокруг кричали, я не разбирал слов. Я силился поднять голову, а когда поднял, перед глазами поплыли фиолетово-черные круги.
Я сдался, закрыл глаза и лег на блаженно-холодный кафель.
В больнице я долго не обращал внимания на обстановку. Комок мокрых от пота простынь, в которых я метался, заслонил весь мир. Я не хотел знать, что за люди меня окружают; в бреду мне чудилось, что все ответы ясны.
Главный злодей – Нед Ландерс. Когда мы встретились, он заразил меня тайным вирусом. А теперь, потому что я так далеко от него бежал… хотя Элен У доказала, что мир – петля, и все ведет в исходную точку… теперь я свалился с тайным оружием Ландерса против Вайолет Мосалы, Эндрю Уорта и всех его прочих врагов.
Свалился с Отчаянием.
Высокий фиджиец в белом халате воткнул мне в локоть иглу капельницы. Я сопротивлялся; он держал крепко. Я торжествующе пробормотал:
– Разве вы не понимаете, что все без толку? Лекарства нет!
Отчаяние оказалось совсем не таким страшным, как я предполагал. Я не вопил, как женщина в Майами. Меня подташнивало и знобило, но я твердо знал, что впереди – дивное, безболезненное забытье. Я улыбнулся врачу:
– Я обречен! Я умираю!
Он сказал:
– Не думаю. Вы умирали, но теперь поправляетесь.
Я помотал головой и внезапно вскрикнул от изумления и боли. Живот вновь свела потуга, и я опорожнился помимо воли в судно, которого прежде не заметил. Я попытался остановиться. Не смог. Однако перепугало меня другое: консистенция. Это был не понос, а вода.
Спазм прекратился, но меня продолжало трясти.
– Что со мною? – взмолился я.
– Холера. Холера, которую не берут лекарства. Мы сбиваем жар и предупреждаем обезвоживание – но болезнь должна пройти свой круг. Вы у нас надолго.