Отчаянная и нежная (Косвенные улики)
Шрифт:
— Хорошо. Я везде показывал фото Рут и полицейские рисунки. — Он нахмурился. — К сожалению, никто никого не опознал. Некоторых ребят еще надо было уговаривать посмотреть на рисунки. Многие из них хотят выглядеть крутыми парнями, а сами смущаются как дети.
— С ними надо поосторожнее. Большинство еще дома знакомятся с наркотиками, пьянством, физическим и сексуальным насилием. Они не знают, как вырваться из этой атмосферы. — Она повела плечами. — Бегство кажется им лучшим выходом.
— С Рут совсем не так.
— Да, — согласилась
Он понял ее скрытый намек и с некоторым усилием подыграл ей.
— Нет, я предпочитаю готовить для маленьких, частных компаний.
Она задумчиво посмотрела на него. Потом опустила глаза на свой бокал.
— Так кто же научил вас так великолепно готовить маринованный язык, если не мама?
— Когда я рос в семье, у нас была потрясающая кухарка — ирландка, миссис О'Коннер.
— Ирландская кухарка научила вас итальянской кухне?
— Она умела готовить все — от ирландской тушеной баранины с луком до французского петуха в вине. «Айвор, мой мальчик, — говорила она мне, — самое лучшее, что мужчина может сделать для себя, — это научиться хорошо готовить. Надеяться, что женщина набьет тебе брюхо, — это ошибка». — Воспоминание вызвало у него улыбку. — Когда у меня бывали неприятности, а это случалось довольно часто, она усаживала меня в кухне рядом с собой. Я слушал лекции о правилах хорошего тона, а заодно и учился разделывать цыплят и тому подобное.
— Прелестное сочетание!
— В стряпне я достиг совершенства. А когда миссис О'Коннер уволилась — это было лет десять назад, — моя мама впала в глубокую депрессию.
Камилла криво улыбнулась.
— И наняла новую кухарку?
— Француза с плохой осанкой. Она его любила.
— Французский повар в Айдахо?
— Это я жил в Айдахо, — пояснил он. — Они жили в Далласе. Так мы лучше уживались. А что вы можете рассказать о вашей семье? Она где-нибудь здесь?
— У меня нет семьи. А ваше юридическое образование? Почему вы его совсем не использовали?
— Нельзя сказать, что совсем не использовал… — Он внимательно посмотрел на нее. Вопрос был брошен как горящий уголек, и на него надо было ответить достойно. — Я обнаружил, что не приспособлен часами горбатиться над сводами законов, тем более что техника мне была милей юстиции.
— Поэтому вы пошли в авиацию?
— Это был неплохой способ научиться летать.
— Но вы же не пилот?
— Иногда я пилот… — Он улыбнулся. — Извините, Милли, я обычно не вписываюсь в рамки. У меня хватает денег, чтобы делать то, что меня устраивает и тогда, когда мне вздумается.
Это получилось грубовато.
— А военная служба вас не устраивала?
— В течение некоторого времени устраивала. А потом я решил, что с меня достаточно. —
— А кто научил вас вскрывать замки?
— Вы меня за это не посадите, правда? — Он наклонился, чтобы налить еще вина. — Я вскрывал их по долгу службы. Я работал в так называемых спецслужбах.
— Тайные операции. — Камилла ничуть не удивилась. — Вот почему так много сведений о вас засекречено.
— Это все старые сведения, теперь можно было бы и рассекретить. Но так уж положено, верно? Бюрократы обожают секретность, так же как и волокиту. Что я делал? Собирал информацию или распространял информацию, иногда улаживал некоторые щекотливые ситуации, иногда, наоборот, создавал их — все это согласно приказам. — Он отхлебнул вина. — Полагаю, что могу сказать о себе так: я работал на благо людям. Но только людям из руководства. — Он саркастически усмехнулся. — По крайней мере старался.
— Вам не нравится эта система?
— Мне нравится то, что работает. — На мгновение его глаза потемнели. — Я видел много такого, что не работает, вот как… — Он пожал плечами. — В общем, я уволился, купил несколько лошадей и коров, играл в ковбоя. Но, похоже, старые привычки не отмирают, поэтому сейчас я снова работаю на благо людям. Только не из руководства.
— Можно сказать, вы истратили уйму времени на то, чтобы решить, чем же вы все-таки хотите заниматься.
— Можно сказать… Да, так оно и есть. А как у вас? Какова история Камиллы Паркер?
— Во всяком случае сюжет для фильма из нее не получится. — Расслабившись, она поставила локти на стол и начала постукивать ногтем по краю бокала. Хрусталь отзывался красивым звоном. — Как только мне исполнилось восемнадцать, я поступила в полицейскую академию. Без колебаний.
— Почему?
— Почему в полицейскую? — Она подумала над ответом. — Потому что мне нравится эта система. Она несовершенна, но, если постараться, ее можно заставить работать. А закон… Многие не хотят соблюдать его, и от этого мы теряем немало жизней. Если удается спасти хоть одну, это уже кое-что значит.
— С этим не поспоришь. — Не задумываясь, он положил ладонь на ее руку. — Я всегда видел, что значит для Гейджера законность и порядок. До недавнего времени он был единственным копом, которого я уважал настолько, чтобы довериться ему.
— Мне кажется, вы только что сделали мне комплимент.
— Можете не сомневаться. У вас двоих много общего: ясность видения, негромкая доблесть, любовь к людям… — Он улыбнулся и пожал ей пальцы. — Я навестил девочку, спасенную на крыше. Она взахлеб рассказывала о красивой рыжеволосой леди, которая принесла ей куклу.