Отчаянные
Шрифт:
Келлан спал рядом. Раз я проснулась раньше, значит он и вправду не выспался накануне без меня. Его одежды тоже не было видно. Какого черта? Я четко помнила, как распихала все по углам, чтобы вещи снова не вывалились в проход.
Я толкнула Келлана под ребра. Он хрюкнул нечто вопросительное, но глаз не открыл.
– Келлан? Где наша одежда, на полу?
Может статься, мы перед сном до того увлеклись, что не заметили, как она все-таки упала.
Келлан приоткрыл один глаз, зевнул:
– Какая одежда?
– Та, которой на нас нет, – усмехнулась я.
Келлан улыбнулся и перевернулся,
– Это мой любимый наряд.
Он потянулся к моему телу, и я закрыла глаза. Мм, как приятно. Келлан игриво закусил одеяло и обнажил мне грудь. Не успела я его остановить, как он уже присосался к ней. «Боже, чего я лишаюсь?» Оттолкнув его, чтобы лучше соображать, я уставилась на мужа:
– Можешь высунуться и посмотреть, где она?
Келлан не сводил взгляда с моей груди.
– Уверена?
– Да. – Хихикнув, я толкнула его в плечо. – Найди ее, пожалуйста.
Келлан выглянул из-за шторки и сразу залез обратно. Он хмурился:
– Там ничего нет.
Я села, заглянула во все углы и даже под простыню. Одежды не было.
– Тогда где же наши вещи?
– Я не… – Келлан осекся, затем вздохнул. – Я прибью этого ушлепка, и наплевать, папаша он или нет.
– Гриффин спер нашу одежду? – Я распахнула глаза и подоткнула одеяло под мышки, полностью прикрыв грудь.
Келлан лишь шевельнул бровью. Мне впору было умереть и не встать, оттого что Гриффин пялился на меня, пока я спала, и я искренне надеялась, что была целиком укрыта, однако свинство басиста было столь восхитительно естественным, что я в итоге разразилась смехом. Естественность – дело хорошее. Естественность прекрасна. Мне почти хотелось поцеловать Гриффина. Почти.
По взгляду Келлана стало ясно, что он посчитал меня окончательно спятившей. Может, так оно и было, но коварство Гриффина было намного лучше, чем слово «ничтожество» из уст совершенно незнакомых людей.
Посмеиваясь, я толкнула Келлана коленками под зад:
– Ступай за новой!
Келлан со стоном сунул ноги в проход:
– Мне голым идти?
Я туже завернулась в одеяло. Пусть Гриффин пошутил, но мне не хотелось сидеть раздетой за тоненькой занавеской.
– А ты стесняешься?
Келлан криво ухмыльнулся:
– Вообще-то, нет. – Он нагнулся, поцеловал меня и выкатился из нашего закутка. – Я мигом.
Прикрыв лицо руками, я знай смеялась. Черт, хоть бы он добрался до сумок незаметно для большинства. Он отсутствовал дольше, чем я рассчитывала. Я на его месте летела бы пулей. Сгорая от любопытства, я высунула голову. Никого не видать – зато слышно. Кто-то из ребят еще храпел, другие кучковались в общем отсеке. Доносился и плач Гибсон. Наши вещи были в другом конце – в шкафу близ туалета. Где же Келлан? Тут он вышел из-за шторки, отгораживавшей спальные закутки от задней части автобуса. Он был полностью одет и смеялся. Я не понимала, над чем, пока вслед за ним не появилась Анна. Господи, она видела его голым!
Анна с усмешкой прошла мимо него. Поравнявшись со мной, она склонилась, взъерошила мне волосы и обронила:
– Твой муженек хорошо оснащен. – Она оглянулась на него, подмигнула, потом вернулась глазами ко мне. – Везучая ты.
Меня бросило в жар. Да, она
Когда Анна ушла, Келлан присел передо мной на корточки с одеждой в руке:
– Милости прошу!
Ему было весело. Я умерла бы со стыда, поймай меня кто-нибудь в чем мать родила, а Келлан лишь забавлялся.
Мы вышли в общую зону. Гриффин смотрел, как Анна тайком кормит Гибсон грудью. Несколько дней назад я ожидала бы заметить мерзкий блеск в его глазах при виде такого зрелища, но сейчас в его взгляде не было ничего похабного. Да он смотрел и не на Анну. Его взор был прикован к Гибсон: та лопала, а Гриффин со слабой умиротворенной улыбкой следил за этим.
Келлан нарушил идиллию, отвесив ему подзатыльник.
– Какого черта, чувак? – окрысился Гриффин.
– Это тебе за наши шмотки. – Келлан указал на отсеки.
Гриффин заржал и повернулся к Анне, которая уже вовсю смеялась.
– О да, это было потрясно!
Он выставил руку – дай пять. Анна дала. Поворотившись к Келлану, который старательно избегал смотреть на мою полуголую сестру, Гриффин продолжил:
– Гибсон не спалось, и я гулял с ней по автобусу. Когда твои портки вылетели из-за шторки, мы не устояли.
Келлан искоса глянул на меня. Мы? Гибсон теперь его соучастница?
– Ты, Гриффин, лучший в мире секс-папаня! – брякнула Анна, не прекращая смеяться.
Гриффин откинулся на сиденье, как царь горы:
– Спасибо, секс-маманя. Ты тоже ничего.
Меня их милые прозвища покоробили.
– Эй, ребята! Вы что, не можете найти ласковых слов, которые будут по-настоящему ласковыми?
– Пусечка, что ли? – заворчал Гриффин. – Секс-мамулечка! Теперь моя очередь, меня покорми!
– Не волнуйся, секс-папулечка. – Анна наградила его распутнейшей улыбочкой. – Я тебя потом накормлю, досыта.
Меня слегка затошнило, и я отвернулась от этой пары. Боже… Да наплевать, пусть называют себя, как хотят, только бы я не слышала.
Я пошла за кофе, а Келлан присел к Эвану. Денек предстоял еще тот, и мне хотелось взбодриться. Когда я вернулась, Келлан держал Гибсон. Я остановилась, потрясенная естественностью картины. Он стоял посреди автобуса и раскачивался, баюкая малышку. И пел ей. Тихо, мне было не разобрать всех слов из-за видеоигры, в которую сражался «Крутой поворот», но точно не колыбельную. Он пел песню «Чудил». Мою любимую.
Келлан заметил меня и поднял глаза. Так радостно он еще никогда не улыбался. Сестра была права, этот мужчина нуждался в ребенке. Я чуть поежилась, садясь рядом с Анной и расставляя на столе четыре чашки. Готова ли я? Материнский инстинкт вопил благим матом, что да. Но тут нужна была голова. Если родится ребенок, наша разлука неизбежна. Одно дело – младенец в пути, но как быть, когда он подрастет? Пойдет в школу? Это же совершенно другая история. Не то чтобы мне хотелось всю жизнь провести в разъездах, но в данный момент я не решилась бы от них отказаться. Мне нравилась компания «Чудил», если не считать драмы с Сиенной и тесной спаленки. Возможно, я эгоистка, но мне мечталось еще несколько лет побыть единственной любовью Келлана. А после пусть хоть весь автобус будет набит малышней.