Отче Наш
Шрифт:
– Сука! моя сука. Ты убил мою суку! Кто заплатит? Ты мне заплатишь. Что это у тебя на поясе, кошелек? Давай сюда! давай сюда, урод! Дай, я тебе сказал.
И схватив парня за ремень, вырвал из брюк пряжку, вытянул ремень, вскрыл молнию и засунул руку в содержимое сумки.
– Не надо, дядя!
Но дядя не слушал, а тащил из кошелька нож-выкидуху, колоду карт с голыми девками, моток проволоки, зажигалку и слипшийся от крови носовой платок, с чем то гуттаперчевым внутри.
– Не надо, дядя!
– но крик не остановил эстета, а только начальник карабинеров посмотрел в сторону ресторатора Лютикова и своего крестника.
– Не надо! там змея!
Но Лютиков с остервенением
– Мерзость, - и бросил голову в костер, и ремень с кошельком следом, повернулся к пацану и выхаркнул.
– Посажу, урода, если пять штук баксов не принесёшь.
– И пошел, пошатываясь к свадьбе, которая пела и плясала у реки.
На инцидент с собачками мало кто обратил внимания, так все было быстротечно, - народ шумно резвился во всех уголках обширнейшей поляны.
37
Фрол знал, что он сейчас возьмет камень, ибо все остальное было суета сует и томление духа. Вот именно: суета сует и томление духа. Как там еще у мудреца... Хорошо, если ты будешь держаться одного и не отнимать руки от другого; потому что, кто боится Бога, тот избежит всего того. Чего того? А боюсь ли я Бога? И что значит бояться Бога? А не послать ли все к черту и жить просто человеком? Нет, не получиться. Бросить девочку и уйти? Нет, сопьюсь. Что, что делать? И как это: хорошо держаться одного и не отнимать руки от другого? Кто боится Бога, тот избежит всего того! Чего того? Ты же филолог - любитель слова. Стоп! Филоя - любовь к слову, если память не подводит. Попробуем разложить все по полочкам, время еще немного есть, богини не проявляют нетерпения. Филоя - любить слово. Так. Оставим действие. Ибо действие вытекает из сущности принятого решения. Сущность - существительное. Слово - вот отправная точка. Слово. Где в этой фразе отправная точка. Того! О чем речь: кто боится Бога, тот избежит всего того. Бояться - глагол, т.е. действие, а не причина. Оставим. Избежит? Без контекста и не поймешь. Кто, тот, всего, того - местоимения, скрывают слово. Остается Бог. Конкретное слово. Назывное понятие. Конкретный предмет. Бог! Ну, бог, ну стол, ну окно, ну... Да мало ли просто слов. Бог, Гад по-ихнему... ну и что мне делать с этим гадом. Эх! отче наш иже еси на небеси...
А туман твердел, а богини ждали, а девочка спала, а Фрол шептал молитву "Отче наш..." и слаще слов не слетало с его губ с самого младенчества, когда мама просто на всякий случай заставляла малыша повторять за ней слова молитвы, а отец не вмешивался, только серьезно курил у печки.
– Фрол!?
– послышалось вне тумана.
– Фрол!? Фрол...- и эхо ворвалось в туман. Богини заволновались, волосы их поднялись стоймя, и лица их стали напоминать старых потасканных фурий. Богиням не хотелось перерождаться в кикимор, но раз они не выполнили задание, то не обессудьте: с этим повсюду строго, особенно в органах власти.
– Фрол?! вот ты где.
Тумана как и не было. К стоящему на коленях толстенькому, с залысинами мужичку и девочке, протирающей со сна глаза, подошли. Отец поднял дитя на руки и от чувств стоял и прижимал к себе ребенка: как столб держит провода, чуть-чуть гудя и пошатываясь от напряжения. Молодая дама вытирала лицо девочки платком. Плешивый подтянутый мужчина спокойно рассматривал богинь. Большой, медведе подобный священник в желто-серых одеждах вытащил из рясы карты и передал плешивому. Тот взял карты. Подумал. И передал колоду богиням. Старшая из них схватила колоду. Все трое присели в низком реверансе и исчезли.
А над ночными травами заброшенных очистных сооружений вставал красноватый отсвет
Путники поднимались к церкви.
Оставшись одна, миловидная женщина вначале усердно помолилась. Молилась за все, что приходило в голову. Но время медлило, а с ним и истаивало желание молиться. В конце концов устав ждать и бодрствовать, прихожанка последний раз перекрестилась, вышла, притворила дверь, еще раз перекрестилась на закрытую церковь и пошла домой, готовить своему непутевому, но любимому внуку ужин тире обед.
Три свечи зажгла и поставила на светильники прихожанка. Первую за дочь и зятя, за упокой их души; вторую за Венечку, за его здравие; третью Николе Угоднику, чтобы Венечка жил как все.
Мышка бежала, не удержалась на потолочной балке, упала вниз махая хвостиком. Свечку у Николая Угодника обронила, юркнула на пол и была такова. Свечка покатилась и к иконостасу прижалась. Иконостас подхватил маленькое ущербное пламешко, поволок его струйкой дыма все вверх и вверх и вдруг заулыбался всеми ликами святых, расцветился румянцем и зардел как маков цвет. Горело споро и прекрасно.
Путники подходили к церкви. Вдруг деревянный купол вздохнул тяжело и безнадежно, заворочался с боку на бок, приподнялся, в последнем прости, и всей массой сиганул в небо. Пламя над церковью озарило окрестность, покачалось из стороны в сторону и уползло вовнутрь, даже дыма не было. Не больше минуты, а церковь как стояла, так и стояла, только без купола.
– Свят, свят, свят,- всего лишь и успел перекреститься батюшка.
– Привиделось!
– Нет, святой отец - это реальность. Делаем так. Святой отец делает, что посчитает нужным. Эфра, ступай в лечебницу, поднимай больных. Но я думаю, вам мало что угрожает. Художник, бери дочку и ступай в дом. Кипяти много-много воды и приготовь марли, бинтов, всего для перевязок. Мы с Фролом пойдем по домам и будем просить людей эвакуироваться.
Все удивленно смотрели на Плотника с вопросами в глазах.
– Пожалуйста, делайте это. Тушить бесполезно - это возмездие и не наша война. Встретимся у Художника.
– А вызвать спасателей?
– Вызывайте, но и это бессмысленно. Сегодня день, когда спасутся только души.
И началось. Церковь вспыхнула со всех сторон и весело затрещала последним псалмом. Появились первые зеваки. Священник пошел в дом, спокойно переоделся, разбудил жену и сел откушать кофею.
Эфра прибежала в лечебницу, подняла переполох, за что получила строгое внушение от начмеда. Но больных одели, собрали с вещами и стали ждать дальнейших событий.
Художник принес девочку домой. Приготовил на скорую руку поесть, вскипятил воды, покупал дочку, уложил спать, и стал готовить перевязочный материал и кипятить воду.
Плотник и Фрол сели на скамейку, неподалеку от горящего здания, закурили и смотрели в огнь. Ангелы-хранители не докучали людям, а тоже смотрели, как по переулку уже мчится пожарный расчет да вдали у реки все сверкают огни.
Бравые парни эмчээс подкатили, оперативно развернули пожарный расчет, засучив рукава, направили на оранжевое пламя пушку и брандспойт и плюнули одновременно. Плевка хватило минуты на три, а потом пши-пши и кап-кап-кап. Бросились к ближайшему и единственному в округе пожарному гидранту. Но... пожарный гидрант ограждал монолитный забор, который и не всякий танк преодолеет. Хозяин забора и того, что за забором, милостиво разрешил пожарным дотянуться до гидранта рукавом. Рукава не хватало метров на десять. Тогда хозяин пожал плечами и пошел по гаревой дорожке в дом, а вместо себя оставил двух улыбчивых сторожевых бультерьеров.