Отче
Шрифт:
— Не важно, как Вас называл выживший из ума отец, — губы Сандора дрогнули в ухмылке. — Важно, как я Вас буду называть и что расскажу. Решайтесь, леди, всё зависит от Ваших слов.
— Если откажусь?
— Вы не откажетесь.
Лилиан дёрнулась, вновь попыталась отступить, но альбинос не позволил. Она не может отказаться. Род Блэров с момента появления славился беспочвенной жертвенностью.
— Гореть тебе в аду, сволочь, — прошипела девушка, рванулась прочь, постаралась
Его любви хватит на двоих. Обязательно хватит.
— Почему ты это делаешь?! Где тот святой отец, который пришёл ко мне и толковал, что не терпит насилия над женщинами — это ли не оно?! Ты лицемер, Сандор, каких поискать, а я — лгунья, потому что никогда не верила ни единому твоему слову и не зря! Знаешь, о чём я жалею?! О том, что не согласилась на предложение Чарльза проткнуть тебя насквозь мечом, чёртов сумасшедший ублюдок!
Сандору было всё равно, что она кричит, с какой силой извивается, пытается его укусить, пнуть или ударить. Он терпеливо держал Лилиан в своих объятьях. Леди продолжала кричать и ругаться: то умоляла отпустить, то срывалась на сквернословие и была противоречива. Даже сейчас Лили не знала, что хочет от жизни, зато священник прекрасно знал.
— Успокойтесь, — прошептал ей на ухо Сандор, — Никто не слышит Ваших криков сейчас. Только я. Вы согласны быть моей женой?
Девушка бессильно обмякла в его объятиях. Он опустился с ней, сразу упавшей, и слушал страшные рыдания, в которых можно было распознать, как та принимает решение, как ненавидит и себя, и весь мир. Как ей страшно и больно. Страх волнами исходил от хрупкой фигуры, проникал под кожу, заставлял трепетать его истерзанную душу. Наконец леди Блэр видит его настоящие эмоции, без масок, без проповедей и чтений морали. Что ж, пусть смотрит — ведь именно она затянула петлю на его шее.
Сандор сидел рядом, продолжал держать Лилиан в объятиях и укачивал её, словно дитя, гладил по голове, пока не услышал за всхлипами сдавленное «Да».
— Вы никогда не пожалеете о своих словах, — судорожно прошептал священник, прижимаясь губами к девичьему виску. — Никогда, Лили, никогда, я обещаю Вам.
Неохотно выпустив возлюбленную из объятий, он судорожным вихрем пронёсся до кафедры, отыскал среди прочих трудов толстую книгу и, поглядывая на девушку, быстро внёс размашистую запись.
— …и будут два одною плотью, так что они уже не двое, но одна плоть. Итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает, — злая усмешка скривила мужские
Со временем Лилиан полюбит, обязательно полюбит. Нельзя иначе отнестись к человеку, который проявляет к тебе настоящую заботу. На протяжение всего существования человек боится остаться в одиночестве. Высший свет полон грязных сплетен и интриг, он похож на болото, с каждым шагом засасывающее все сильнее. Подлые люди без сомнений запятнают ее красоту, совратят и оставят леди Блэр лишь изуродованной куклой.
Он оградит Лили от сей печальной участи, сохранит ее чистоту и свет — для себя. Ведь Сандор е д и н с т в е н н ы й, кто ей нужен.
— Всё будет хорошо, миледи, я обещаю, клянусь Вам, — беспокойно прошептал альбинос, поднимая Лили на ноги. Для соблюдения ритуала нужен поцелуй, но он так боялся сделать это — будто эта девушка была видением, образом, который вот-вот растворится в его руках.
В момент, когда губы бывшего священника коснулись девичьих, глаза Лили окончательно потухли, превратившись из грозовых туч в серые, монолитные облака отчаяния.
— Всё будет хорошо, леди, всё будет хорошо...
Она молчала, пока пара шла мимо рядов скамеек и тихо-тихо заговорила лишь на самом выходе.
— Я никогда не полюблю тебя. Если ты силой возьмёшь меня, и я буду беременна — убью этого ребёнка или себя. Ненавижу тебя и твоего Бога.
— Никакого Бога нет, милая, — ласково улыбнулся мужчина, на секунду сильнее сжав талию Лили. — Есть только я.
Леди дёрнулась, точно от удара и опустила голову. Тусклые глаза девушки раскраснелись от слёз, они до сих пор не высохли на щеках и ресницах. Её мир, который в кои-то веки стал идеальным, был разрушен.
Счастье делает людей слепцами.
Сандор помог взобраться Лилиан на верно ждавшего коня. Рассвет уже занимался, а туман дымкой клубился в воздухе, скрывая крест на куполе церкви, её крышу. Ватные, серые облака плыли по небу. Криво улыбнувшись, священник вскочил на коня следом, ударил пятками по бокам и тот сорвался с места.
Мужчина снова прижимал Лили, удерживая от падения и обдумывал, куда конкретно отправляться. Главное — прочь от Лондона, от безумных Блэров. Стук копыт разлетелся по ещё пустым улицам Лондона, хранящих в себе сотни секретов и грехов.
В тот день впервые за год пошёл снег. А солнце над головой исчезло.
Конец