Отчет за 2001 год. Об эксперименте и его осложнениях
Шрифт:
Политика. Будущее — за однополюсным миром, с возможными сменами лидера. За глобализацией. Неравенство сохранится, но без голода даже в самых бедных странах. За это говорит неуклонный подъем их экономики в последние десятилетия. Идеологии будут прогрессировать в сторону европейского образца. Страны не станут от этого одинаковыми (самоорганизация!), но компромиссы будут достигнуты без большой войны. Религии останутся — они необходимы для поддержания морали.
Вопрос о парапсихологии не разрешится: это самая большая тайна. Я — сомневаюсь.
Проблема
Без веры невозможно поддержание морали. Поэтому борьба с религией вредна. Но держать её «в рамках» — необходимо, чтобы не затормозить НТП.
Понимаю, что мои рассуждения звучат немного смешно. Как будто собираюсь жить сто лет!
Когда фантазировал над экспериментом, то это и был намеченный крайний срок. Увы! Не состоится: слишком много болезней. Для финиша есть убеждение «Умирать не страшно».
Всё! Кончаем беллетристику, обратимся к практическим вопросам:
Оценка эксперимента — «ДА». Намерен продолжать. Гимнастика — в том же объеме: всего — 2500 движений. Две гантели по 5 кг — 1500 раз. 10 кг — 10 раз. Ходьба по дому — ДА, на улице — по обстоятельствам погоды (и — от ухудшения походки!. То же и бег). Дистанция — 5 км. Диета: почти отказался от мяса. Молоко. Соки. Каши. Чёрный хлеб. Овощи. Увеличил фрукты до 500 гр. Вес держу — 5153 кг. Лекарства — минимум — аспирин 100 мг. — для понижения свертываемости крови — к клапану. Снотворные — очень малые дозы. При мелких сбоях со здоровьем — лекарства по обстоятельствам. Пропуски физкультуры — 3–5 дней в году.
Общий вывод: старение не остановилось. Но — замедлилось. (А может это мне только кажется? По правилам научного эксперимента — нужны контроли и статистика: сотня — подопытных, сотня — на вольной жизни. И, чтобы год — в год, лет на десять.) Рекомендации другим, чудакам, если такие найдутся: «Не больше половины моего объёма упражнений». Контроль врача обязателен. Без этого — не могу советовать — люди очень разны и ненадёжны. Вхождение в эксперимент — даже в половину его — требует не менее трёх месяцев.
Основа успеха — интерес к жизни. Без этого — не стоит и начинать.
Это — всё. Будем жить дальше. И — думать о высоких материях.
Осложнение.
Вот какая благодать была представлена в отчёте об эксперименте за восемь лет!
«Всё хорошо!». Большие нагрузки идут, и хотя старение тоже двигается — шатает при ходьбе, ухудшается память, но книжки пишутся и издаются. (Стволовые клетки в лобных долях будто бы!), дают новые нейроны и связи и, хотя, нужно всё записывать, чтобы не забыть, но ещё можно что-то придумывать для своего удовольствия…. Есть надежда «дожать» десятилетний срок эксперимента. (И спина последние месяцы почти не болела! Бегал!).
Но…
Я — заплатил. И ещё не знаю, сколько буду платить. Хуже того: Конец явно приблизился и «Общее освещение предстоящей жизни» нужно менять. Сбавить притязания и приглушить оптимизм. Или бросить всё к черту. Сознаться: Проиграл!
Не буду играть в загадки. Случился инфаркт миокарда. «Крупно-очаговый, трансмуральный, задне-боковой стенки левого желудочка».
Так написали в истории болезни.
Не было ничего, с чем можно связать инфаркт. Житейское дело: 28 дек. занимался мелким ремонтом стола, пилил, неудобно повернулся и жесточайшая боль «прострелила» поясницу. Да так, что не мог ни сесть, не повернуться, шага ступить. С трудом дополз до дивана.
Догнала таки, проклятая спина! Именно с неё, с радикулита, началась моя физкультура почти пятьдесят лет назад. Но так сильно не болело уже давно: мнил себе, что эксперимент помогает…
11 дней крепился, принимал болеутоляющие средства… а утром 8-го января случился короткий приступ одышки. Болей в сердце не чувствовал. Только пульс аритмичный — частые эктрасистолы. Одновременно появился сильный кашель, отдающий, в ту же больную спину…
Врачи у нас свои: дочь — Катя, кардиолог, член-корр, заведует клиникой. Зять — Володя — хирург, тоже профессор, и тоже — кафедра. Оперирует всё — включая и сердце. Оба работают в главной городской больнице, Октябрьской. От нас живут отдельно, но близко.
Жена встревожилась, позвонила. Приехали оба. Катя расспросила, послушала, взяла пульс и сразу сказала: — Похоже на инфаркт. Давай вызывать со скорой инфарктную бригаду.
Есть такие специализированные машины скорой помощи: врачи — кардиологи, и аппараты: от электрокардиографа до аппарата искусственного дыхания и дефибриллятора, на случай остановки сердца.
Приехали, сделали инъекцию, измерили давление, поставили капельницу, взяли кровь на анализ, записали всевозможные кривые на аппаратах. Не буду всё это перечислять… Сердце не болело, но спина и кашель не позволяли двинуться.
Обсуждение кардиологов: «подозрение на инфаркт».
Через несколько часов привезли данные анализов: очень высокие концентрации специфических инфарктных ферментов.
Сомнения нет. Нужно к Кате в клинику, в инфарктную реанимацию. А время уже позднее, часов девять.
— Папа, нужно ехать! В любой момент может быть хуже.
До этих слов я лежал смирно, как полагается больному. Смерти от остановки сердца не боялся. Но тут заявил твердо:
— На ночь глядя, в больницу не поеду! Завтра утром успеем…
Уговоры и угрозы не помогли, и ночь я провёл в своей постели.
Утром 9 января, на носилках снесли в карету.
Так-то вот, — экспериментатор поехал в карете.
Десять дней провёл в больнице. Два дня донимали боли в спине, ходить не мог. По кабинетам — рентген, лаборатории, операционная — возили на коляске, как когда-то в Германии.