Отчим. Куколка для Монстра
Шрифт:
— Ладно, шучу я. Идите. Но мы поговорим потом.
Федор был странный какой-то и напуганный. Но с такой истеричной хозяйкой, Вальтером и Горном можно умом тронуться. Долго мужчина не раздумывал, через пять секунд его уже не было видно.
Зашла в комнату, придирчиво осматривая интерьер. Черные обои с золотыми пальмовыми листьями точно выбирала мать, а еще хрустальная люстра явно ее рук дело.
Широкая кровать, темное покрывало, на окнах тяжелые портьеры, гардеробная, столик для макияжа с круглым зеркалом. Слева дверь в ванную,
Мой потрепанный чемодан был инородным телом в этом великолепии дизайнерского вкуса.
Надо зарядить телефон, принять душ и поспать, к черту их ужин с уткой. Не хочу никуда идти, ни с кем знакомиться, мне хватило на сегодня приключений.
Глава 12
Холодно.
Я абсолютно обнажена, лежу, вытянувшись на гладкой и ровной поверхности. На глазах тугая повязка, хочу пошевелиться, но не могу. Все тело словно налито свинцом или парализовано, но я чувствую легкий холодок.
Паника накрывает моментально, как только я начинаю понимать, что нахожусь не у себя в комнате, не дома и даже не в академии. Сама не знаю, где я могу лежать голая, беззащитная, с завязанными глазами, не в состоянии пошевелить руками и ногами.
Озноб и страх пробирают до костей. По телу идет дрожь, хочу кричать, но не получается, словно горло сжато железными тисками. Паника накрывает такая, что кажется, еще немного, еще пара секунд, и я потеряю сознание. Так, наверное, себя чувствуют заживо погребенные люди, что очнулись в гробу, не в силах пошевелиться и выбраться из него.
Запах.
Первое, что улавливает истеричное сознание. Запах чего-то неприятного, тяжелого, концентрированного. Хочу отвернуться в другую сторону, но не получается, а еще слышу шаги. Кто-то медленно подходит, задерживаю дыхание, слушая шаги и шорох.
Касание. Чьи-то пальцы упираются в ключицу, а потом медленно скользят по телу, вдоль груди, до пупка, ниже, останавливаясь на лобке.
Маньяк? Кто это? Что со мной хотят сделать? Явно не в здравом уме человек задумал все это и разложил меня здесь.
Звук. От человека, что рядом со мной, исходит низкий грудной сдавленный звук. Длинный, протяжный… Не знаю, что делать, как себя вести. Не в силах пошевелиться, что-либо сказать, а сознание, лишенное зрения, рисует ужасные картинки. Мне и так безумно страшно, до ужаса.
Когда неожиданно с глаз сняли повязку, я зажмурилась, а потом посмотрела наверх. Из горла вырвался крик, лучше бы я этого не видела, лучше бы я дальше продолжала лежать с закрытыми глазами.
В свете факела за спиной стоял мужчина с голым торсом, на его голове была маска, точнее, не маска. Это был череп, надетый сверху, с двумя ветвистыми рогами. В руках он держал чашу и продолжал что-то мычать и бормотать. Именно от нее исходил смрадный запах.
Ритуал?
Мужчина поднял чашу над головой, задрал голову, продолжая издавать странные звуки. Заметила на правой руке татуировки, рисунок шел от плеча до кисти, я уже видела такой, заканчивающийся на кисти черепом с огненными пустыми глазницами.
От этого стало еще страшнее. Неужели это он, мой отчим, Дмитрий Горн? Нет, этого не может быть.
Что вообще происходит? Что за фильм ужасов, в котором я сейчас играю главную роль, да и вообще какая она, моя роль?
Кто он такой и что я здесь делаю?
А когда сверху, из чаши, на мое обнаженное тело полилась жидкость, я почти потеряла сознание. Это была кровь. Густая, теплая, практически черного цвета кровь.
Она растекалась по всему телу от груди до ног, при этом мужчина все громче издавал страшные звуки. Выкрикивал какие-то слова, значения которых я не понимала. Раскачиваясь из стороны в сторону в некоем трансе, продолжал свой ритуал; зачерпнув остатки крови, он откинул чашу на пол, начал обмазывать себя.
От ужаса воздуха стало не хватать. Я начала задыхаться, и в этот самый момент меня выдернули из моего кошмара. Кто-то держит меня за плечи, вытаскивая из-под воды. Смотрю широко открытыми глазами, моргаю, отплевываюсь. Пытаюсь сообразить, где я, но все еще понимаю мало.
Пальцы впиваются в кожу, причиняя боль, но мне кажется, что я все еще нахожусь в той, параллельной, непонятной мне реальности. Паникую, барахтаясь в остывшей воде, наполняющей ванну, пытаюсь освободиться.
— Нет… нет… не надо. Нет… нет, отпустите…
— Вита! Очнись! Что с тобой? Смотри на меня… на меня, Вита! Посмотри на меня!
Не могу понять, кто передо мной, но в глазах мужчины тревога, он еще сильнее дергает меня на себя, заставляет подняться. Сопротивляюсь, отталкиваюсь ногами от дна ванны, упираюсь в его грудь руками, чтобы не дать себя убить, облить кровью, принести в жертву.
Это он, я чувствую, я знаю. Отчим. Только без маски демона.
— Эй, Вита, посмотри на меня. Да прекрати, Виталина!
Истерика, самая натуральная, яркая, неосознанная. Она парализует и лишает способности здраво мыслить.
Рывок. Мужчина прижимает меня к себе, хватает правой рукой за волосы на затылке, сдавливает, а потом впивается в мои губы долгим, голодным поцелуем. Я все еще продолжаю мычать, бить кулаками в грудь, но вялые попытки сопротивления ломает его напор.
Меня никогда так не целовали.
Требовательно, жестко, настойчиво, болезненно, кусая губы. Да меня вообще никогда не целовали, Борька не считается. Расслабляю мышцы, позволяя проникнуть в рот языком, прикрывая глаза. Удовольствие растекается в груди, при этом хватка на затылке становится сильнее. Этот контраст боли и наслаждения убивает истерику окончательно.