Отчий дом. Семейная хроника
Шрифт:
Павел Николаевич называл эту политику антигосударственной, грозящей большими несчастьями для России в будущем, и не видел другого выхода из положения, как направить эту угрозу в сторону не государства, а его правительства.
Наместник Кавказа, князь Голицын [542] , своим воинственным обрусением как бы вторично покорял все кавказские племена и привел в революционное брожение всех туземных жителей. Это полицейское обрусение находило горячую поддержку со стороны министра Плеве, и потому князь Голицын начал усердствовать еще сильнее. Он настоял на секвестре [543] имущества армянских церквей. Это повело к революционному бунту со стороны армян. Желая проучить непокорных, власти устроили армянский погром [544] , натравив на них мусульман. Произошла великая резня двух племен. Конечно, это не погасило, а лишь
542
ГолицынГригорий Сергеевич (1838–1907) — генерал-адъютант, генерал от инфантерии, главнокомандующий на Кавказе в 1896–1904 гг., сенатор, член Государственного совета. Проводил на Кавказе националистическую политику, за что годы его правления получили наименование «голицынского режима»: по его приказу были закрыты некоторые армянские общественные организации, резко сужена деятельность благотворительных обществ, подвергались жестокой цензуре периодические издания, преследовались деятели армянской культуры, конфисковывалось имущество армянских церквей (приказ 1903 г.). 14 октября 1903 г. членами социал-демократической армянской партии «Гнчак» на него было совершено покушение, в результате которого он был тяжело ранен. В конце 1904 г. царь был вынужден отозвать Голицына в Петербург.
543
Секвестр —запрещение пользования каким-либо имуществом, налагаемое органами власти.
544
По-видимому, имеется в виду политика на Кавказе, когда в 1903–1904 гг. открыто готовились армянские погромы, по апробированному образцу погромов еврейских. Власти разоружали армян и снабжали оружием татар, оправдываясь тем, что необходимо подавить волнения, вызванные конфискацией церковного имущества и закрытием армянских школ. Пик армянских погромов наступил в Баку в 1905 г. и был спровоцирован полицией. Подробнее см.: Амфитеатров А. В.Армянский вопрос (СПб., 1906), Старцев Г. Е.Кровавые дни на Кавказе (СПб., 1907).
545
Не совсем точно: Голицын был ранен на прогулке кинжальными ударами.
Евреи, гонимые всяческими гражданскими утеснениями и потому и ранее толкаемые этим в революцию, от которой они ждали облегчения и равноправия, после ряда спровоцированных полицейскими патриотами погромов, затаили острое озлобление и ненависть к русскому царю и его правительству. Гибель родных и близких людей при этих погромах создавала острую жажду мести в душах еврейской интеллигенции, и после ужасного по своим зверствам Кишиневского погрома еврейская молодежь стадами потянулась в революцию. Этот погром возбудил общественное мнение всего цивилизованного мира. Однако это не испугало министра Плеве. Явившейся к нему после Кишиневского погрома еврейской депутации из раввинов Плеве сказал:
— Заставьте вашу интеллигенцию прекратить революцию, и я прекращу погромы и начну отменять ваши правовые ограничения!
Но если само правительство было не в силах или не хотело прекращать революции другими мерами, кроме полицейских, то как могли это сделать еврейские раввины?
В результате появлялись такие вожаки в партии эсеров, как Гоц [546] , Гершуни, Азеф и тысячи безыменных с пламенем мести и ненависти в душах… ненависти не только к правительству, а и к самой России…
546
ГоцАбрам Рафаилович (1882–1940) — член партии эсеров, с 1906 г. вошел в Боевую организацию. В 1907 г. арестован и приговорен к восьми годам каторги. В 1915 г. переведен на поселение в Иркутск. После Октябрьской революции — председатель «Комитета спасения родины и революции», организатор антисоветских мятежей. Неоднократно подвергался репрессиям. Умер в лагере.
То же самое творилось и в Финляндии, статс-секретарем которой оказался тот же всемогущий Плеве. И ее вздумали покорить вторично и обрусить. Для этого решили лишить ее всяких государственно-правовых особенностей, нарушив исторический договор ее государственной автономии. Ставленник Плеве, генерал-губернатор Финляндии Бобриков [547] создавал быстрым темпом «финляндскую революцию»: здесь образовалась «партия активного сопротивления», от руки которой и пал полицейский патриот Бобриков…
547
БобриковНиколай
Малорусская интеллигенция, ранее мечтавшая о национальной автономии, теперь под напором полицейской русификации, стала мечтать о полном от России отделении, в чем ей усердно помогали внешние враги России…
Поляки и так носили в душах историческое оскорбление, нанесенное им отнятием и разделом их национально-государственного Дома [548] , а Плеве продолжал усиленное обрусение Западного края…
Словом, на всех окраинах, на всех границах слепые вожди правительства создавали себе только врагов и будущих мстителей…
548
Территория Польши (Речи Посполитой) подвергалась разделу трижды. В 1772 г. — к России отошли восточная часть Белоруссии по Западной Двине и Верхнему Днепру, в 1793 г. — Центральная Белоруссия с Минском, Правобережная Украина. В 1794 г. польские патриоты во главе с Тадеушем Костюшко подняли восстание, которое было подавлено войсками под командованием А. В. Суворова. В 1795 г. состоялся третий раздел Речи Посполитой, в результате которого к России отошли Литва, Западная Белоруссия, Волынь и Курляндия. Польская государственность была восстановлена в 1918 г.
Ну разве не прав был Павел Николаевич, называвший эту политику антигосударственной? И если не было никакой возможности изменить эту политику и добиться лояльными путями более мудрого правительства, что оставалось делать искренним патриотам своей родины?
Для себя Павел Николаевич решил: надо создать общий кулак для ударов по самодержавию.
Для этого и служили «буржуазные пироги» в доме Кудышевых.
Обстоятельства благоприятствовали: в Архангельске были ссыльные всяких разновидностей, и среди них еврей, провизор Клячко, поляк Жебровский, армянин Ашкинази. Не было, к сожалению Павла Николаевича, только грузина, украинца и финна [549] … Грузина, впрочем, можно было достать: такой имелся в соседней Вологде.
549
Указывая на представителей народов, подвергавшихся наибольшему угнетению. Чириков «суммирует» всех недовольных национальной политикой царского правительства.
На первом многолюдном «пироге» Павел Николаевич разбередил все революционные души. Он произнес речь, долженствующую создать более или менее согласное политическое умонастроение, без всякой программы.
Конечно, сперва пироги с мясом, с рыбой, с капустой — на все вкусы! — с обильным возлиянием общему богу, Бахусу.
Как хороший дипломат, Павел Николаевич начал свою речь в шутливом тоне. Он отлично знал натуру «партийного интеллигента»-сразу вставать на дыбы, по-медвежьи, если выступит со словом человек не его партии. Так вот, чтобы души разношерстной публики не встали сразу на дыбы, он и начал шутливо и весело:
— Дорогие гости! Все мы, и, кажется, не без удовольствия, кушали буржуазные пироги. Что бы там ни говорили враги буржуазии, а все-таки и она имеет свои заслуги перед человечеством, к которому мы имеем честь относить самих себя! Ни у кого из присутствующих как мужчин, так и милых женщин во имя антибуржуазных взглядов не оказалось решимости отклонить предложенные пироги, не отведавши! Все не только с удовольствием смотрели на эти пироги, но и не без удовольствия их скушали… А вы, уважаемый Иосиф Давидович Клячко, такой ярый ненавистник буржуазии, даже и сейчас еще не можете остановиться и продолжаете, не слушая оратора, кушать!..
Ну вот и сделано дело: общий веселый хохот, восторг от остроумия Павла Николаевича, аплодисменты и смешная растерянность Иосифа Давидовича, удвоившая общую веселость.
— Господа! Я продолжаю… Итак, о пирогах. Старый мир уйдет, а буржуазные пироги останутся. И, стало быть, эта ниточка между старым и новым миром останется… Надеюсь, что милые женщины, хотя бы и с социалистическим образом мыслей, сохранят эту ниточку между прошлым, настоящим и будущим!
И снова общий хохот, и восторг, и клятвы со стороны весело настроившихся ссыльных женщин.
— Продолжайте! Продолжайте!
— Так вот, господа, хотя бы этой тоненькой ниточкой мы все сейчас связаны.
И тут, когда получилось крещендо веселого настроения, Павел Николаевич и огорошил своих гостей:
— Господа! И не на одной этой ниточке мы все одинаково болтаемся. Есть и еще одна тоненькая ниточка… Уже гнилая ниточка! Однако она всех нас тоже связывает. Разница в этих ниточках в том, что никто из нас, здесь присутствующих, не пожалеет, если вторая ниточка оборвется, и никто не пожелает из женщин дать клятву протянуть эту ниточку в будущее…