Отцы Ели Кислый Виноград. Первый лабиринт
Шрифт:
Поди знай: сегодня ещё позволительно высказывать осторожный скепсис в отношении Ад-Малека, Куку Бакбукини, Ори Мусаки и даже Виви Гуффи, а завтра… отношение к силонокуллу в какой-то момент может и на карьеру повлиять самым непредсказуемым и фатальным образом.
Зато его мальчики Галь и Гай и вся их компания живут внутри этой культуры, живут этой культурой ("А что – действительно культурой?" – неожиданно для себя подумал Моти) – и ничего другого знать не хотят. Их, на грани агрессивного фанатизма, экстатическое отношение к силонокуллу, и с противоположным знаком, – к классике, а тем более к народной музыке, которую они называли "средневековыми соплями, сеющими слабость и уныние", порой даже пугало.
До сих пор Моти предпочитал не влезать в эти дебри. Он очень надеялся, что как-нибудь само рассосётся. И вот теперь это настигло его – и не где-нибудь, а на работе, которой он жил, в которую был погружён, порой до полного забвения всего окружающего.
Все эти мысли мгновенно пронеслись в его голове, пока он сидел, напряжённо выпрямившись
Моти тихо и сбивчиво забормотал: "Ну, конечно, мы всей семьёй… э-э-э… Нет, на "Цедефошрию" у меня времени нет… но в записях мальчики нас приобщают, у них богатая фонотека… наверно, все новинки… Ну, мы с женой не чураемся и традиционной музыки, классики, танцевальной… Я-то лично и на те Лужайки… тем более… не хожу: времени нет… В основном в записях, по телевизору… Разве нельзя?" – "Кто говорит, что нельзя! – ласково подбодрил его Миней. – Всё можно, если не слишком забивать этим голову. Но всё же главное для элитария – приобщаться к нашей струе, постепенно переключая на неё все свои мысли и чувства!" – "А уж мои сыновья, – Моти оживился, подумав, что рассказ о близнецах и есть тот спасительный якорёк, который сейчас оставит его на плаву и позволит принять самое деятельное участие в новом, уже увлёкшем его, проекте. – Они в гимназии Галили учатся! Вы бы знали, какие они у меня фанаты силонокулла!.. С самого начала учёбы в гимназии они основали "Клуб юных силоноидов", поэтому себя и своих друзей они так и кличут… э-э-э… – и Моти смущённо улыбнулся: – силоноидами… Я полагаю, ситуация в нашей семье ясна?" – "Ладно, Мотеле, с этим всё ясно. Я только хочу посоветовать тебе хотя бы раз в месяц посещать концерты в "Цедефошрии". Считай, что это тоже входит в план твоих работ. Понял? Если хочешь, фирма может тебе и твоей семье выделить билеты с большой скидкой. Я же понимаю, что часто посещать престижную "Цедефошрию" всей семьёй, да ещё и за свой счёт, накладно даже для самого элитарного бюджета. И своих девочек приводи, им это тоже будет полезно…" Моти ничего не оставалось, как смущённо кивнуть.
Миней решил сделать небольшую паузу, чтобы после острого вопроса вернуть непринуждённость. Он даже достал бутылку изысканного коньяка и разлил по узеньким бокальчикам. Моти молча покачал головой, продолжая пить кофе.
Пауза затягивалась. Наконец, Мезимотес величественно заявил, ласково, но многозначительно глядя на Моти: "Меня очень интересует – кого ты предлагаешь для разработки блока финансовых программ?" Моти поглядел на босса и спокойно произнёс: "У меня есть такой специалист, просто-таки талант создания финансовых программных блоков. У него большой опыт, и всегда получается оригинально, надёжно, безотказно! Лучше него этого никто не сможет сделать так, как нужно!.." – с воодушевлением заключил Моти. – "Ты понимаешь, что вопрос серьёзный! Нехорошо назначать на исполнение тех или иных частей работ абы-кого. Придётся согласовать с Кобой!" – озабоченно пробормотал Миней, почему-то густо покраснев.
Моти поднял глаза на шефа и от изумления чуть не проглотил язык. Придя в себя, он принялся торопливо объяснять, суетливо жестикулируя, что было ему совершенно несвойственно: "Мы с этим человеком давно знакомы, дружили когда-то в армии.
Отличный парень, трудолюбивый, работоспособный, на редкость талантливый программист. Его все в "Лулиании" любят и уважают. Это Бенцион Дорон". – "Это что – рыжий дос, с лохматой гривой и густой бородой? Похожий на улыбающегося льва? И постоянно так неаккуратно эти ниточки по бокам болтаются?" – небрежным тоном осведомился Мезимотес. – "Да, он самый! – улыбнулся Моти. – Его даже в армии прозвали чеширским львом. Ну, религиозный, ну, в кипе!.. А что такого? У нас же работает целая группа религиозных специалистов. Толковые и серьёзные, между прочим, ребята… Других не держим! Сами же знаете…" – "Ладно, думаю, мне удастся уговорить Кобу… – медленно проговорил Миней, – Он у меня отвечает за финансовый комплекс нашего проекта… э-э-э… ну, неважно… Только, пожалуйста, постарайся ничего об этом… ну, о Дороне… не говорить Тиму… Не знаю, в чём дело, но он его за что-то не переваривает… Я уж стараюсь, чтобы они не пересекались… Понимаешь?" – "А что тут понимать! Когда-то давно, когда мы втроём в учебке в армии были, Бенци его спас из очень опасной и неприятной ситуации. Вот он ему и не может простить… Странно, но это так… Я не ожидал от Тима такого… Мне он всегда казался очень добродушным и обаятельным…" – пожал Моти плечами.
"Что-о? И эти работают у вас на серьёзных должностях? А я-то, когда видел тут шныряющих косяками досов, в кипах и с бородами, думал: так себе, лаборанты, низшее звено, пыль с компьютеров стирают, в перерывах молятся… Только понять не мог, к чему столько уборщиков в "Лулиании"!.. И им доверяют серьёзные работы, коммерческие тайны?" – вскипел Арпадофель, когда Миней передал ему рекомендацию Моти. Оба глаза его забегали с неимоверной скоростью, стреляя во все стороны чем-то ослепительно белым. Даже правый глаз, как видно, подзабыл о своей солидно-малоподвижной сущности. Лицо расплылось, багрово замерцав: ведь именно финансовая составляющая проекта, она же функция компи-казино была предметом его особой заботы. "Ну,
Законопослушные граждане!.. Нет у нас никаких оснований их как-то дискриминировать! И ещё, дорогой, чтоб ты знал: мы решили их – из соображений политкорректности! – называть не досами, а меиричами… по месту проживания…" – старался говорить как можно спокойней Миней. – "Ага, ага… Оч-чень законопослушные! А ты знаешь, что эти твои… э-э-э… меиричи… выставляют напоказ своё неприятие здорового азарта, неуважение к аттракционам?! Это из-за них до сих пор официально не могут открыть в Арцене казино! В то время, как ростки струи подобающей цветовой гаммы начали активно прорастать в массы, эти… мало того, что казино они в принципе не признают, даже – страшно сказать! – силонокулл!!!" – взвизгнул Арпадофель на пронзительной высокой ноте.
Миней удивлённо посмотрел на него и обронил: "Но против компьютерных игр они ничего не имеют. И в Интернете работают. Не понимаю, что ты против них имеешь…" – "И ещё молятся всё время и детей рожают, бездельники!" – "Наши религиозные лулианичи – серьёзные, толковые, скромные, трудолюбивые. А много детей… Кто сказал, что это плохо?.. Работе не мешает…" Лицо Арпадофеля угрожающе мерцало и переливалось всеми тонами багрового, левый глаз испускал молочно-белые каскады лучей непрерывным потоком: "Я не уверен, что этому твоему… как-его-там?.. можно доверить участие в теме государственного значения!.." – "Ну, ладно, ладно…
Посмотрим…" – Миней понял, что надо немедленно успокоить перевозбудившегося соратника.
А тот снова взвизгнул на ещё более высокой ноте: "У нас – та-а-кой проект. Его к компи-казино на пушечный выстрел нельзя подпускать! А потом ещё на премию будет претендовать!.." – "Ну, почему, Кобушка! Меиричи тоже могли бы нашему делу пользу принести! – ещё спокойней заговорил Мезимотес. – Моти прав: такого человека, если он лучший специалист по нужной нам теме, надо ввести в наше дело.
Но – осторожно, чтоб ни о чём не догадался раньше времени. Совсем необязательно раскрывать таким Доронам глубинную суть угишотрии. Мы же (до поры, до времени, естественно!) напустили туману, придумали байку про заказчика-хуль!.." – Миней изящно и плавно повёл рукой. – "Ага! – захихикал Арпадофель, столь же резко успокаиваясь, как совсем недавно впал в ярость: – Пока докумекает, что к чему, поезд ушёл!.. Всё уже будет запущено и поставлено на необратимые рельсы. Тогда-то и его участие должно стать для всех очевидным. И он уже наш! – снова хихикнул Коба, блеснув нестерпимой, ядовито-гнойной желтизной бегающего со стороны в сторону левого глаза, – Ни-и-икуда не денется!" – "Правильно, Кобушка! Ты очень верно ухватил мою мысль! Да это же просто замечательно: вклад меирича в наш проект! – воскликнул Мезимотес. – Разработаем для него техзадание, что комар носа не подточит, и он до самого конца не поймёт, куда влечёт его струя". – "Вернее, засасывает…" – уточнил Арпадофель. Миней, солидно кивнул: "Уж мы придумаем что-нибудь такое, чтобы, делая нужное нам дело, он долго не врубался, куда завихряются витки нашей "Цедефошрии"!.. Представляешь?! – вклад человека из другого, совершенно не нашего круга, в наш проект!" Коба снова захихикал. Мезимотес протянул Арпадофелю дорогую сигару: "Покури, дорогой, обрати внимание на марку!.. Вот, то-то и оно!.. Короче… Мы с тобой и Тимми втроём разработаем техзадание на каждый блок угишотрии. Нам нужна бригада специалистов в самых разных областях, но никто из них не будет знать, что делает сосед. Кое-каких сотрудников бригады нам порекомендует главный специалист…" Он помолчал, спустя какое-то время заговорил снова: "То, что любая наша разработка по теме, втекает в струю, вытекает из струи и замыкается на струю, формируя "Цедефошрию", в конечном итоге станет ясно каждому лулианичу. Но только – в конечном итоге!"
"Твоё дело, Коба, – на одном из совещаний Мезимотес обратился к Арпадофелю, – обеспечить секретность работ. Чрезвычайная секретность работ – это архиважно!.." Наступила пауза. Миней Мезимотес, ловко и не без лихого изящества подхватив на маленькую вилочку какую-то закуску и наполнив свой изящный бокальчик, весомо вещал: "Я обязан подчеркнуть лишний раз: секретность, секретность и ещё раз секретность! Ну, а если случайно в рабочей группе объявится виновник преждевременной утечки секретнейшей и важнейшей информации…" – и тут же Арпадофель сурово прогудел, зловеще сверкнув молочно-белёсым глазом: – "…или окажется, что он тайно или явно гр-р-ребёт против струи подобающей цветовой гаммы…" – Миней закончил: – "…конечно, он будет уволен – с волчьим билетом!
Правда, придётся действовать с сугубой осторожностью. Если кто-то ещё не попал в струю, это скорее его беда. Но если на определённом этапе работ окажется, что участник рабочей группы активно противодействует нашей струе, – это уже серьёзно!
Тем более в "Лулиании", ярком собрании интеллигентов-элитариев! Конечно, придётся такого антистримера… (так я предлагаю назвать ярого противника струи…) изолировать. Но на начальном этапе это, увы, невозможно! У нас всё-таки демократия! Мы пока что не знаем, кто такие и где они скрываются, антистримеры!" – "Демократия, оно-то и конечно, оно-то и понятно… Зато вот что нам доступно: поместить… э-э-э… антистримера (а что! – мне нравится!), явного или тайного, в общественный вакуум… Организовать тому, кто для нас представляет проблему, настоящий бойкот! – нет ничего проще!" – со зловещей ухмылкой прогудел Коба.