Отдана чудовищу

Лоренц Катя

Включаю прохладную воду, она течет по спине. Вспоминаю как она улыбалась ему, так, что в груди щемит, ударяю по кафелю, прислоняюсь лбом, в надежде стереть эту картинку из подсознания. Я превращаюсь в ревнивого идиота. Теряю контроль.

Слышу её осторожные шаги за спиной, как открывается стеклянная дверь и она прижимается ко мне голенькая, нежно целует между лопаток.

— Глеб, не злись на меня, пожалуйста, — руки гладят меня по животу. И опять эта неконтролируемая похоть, что просыпается во мне, когда она рядом.

Маленькие белые пальчики,

что так контрастируют с моей смуглой кожей, гладят меня, в спину упираются твердые соски, а поцелуи всё нежнее. Удивительно, как она легко укрощает моего внутреннего зверя, который ещё недавно рвал и метал.

— Я так хочу, чтобы ты опять стал таким как вчера. Нежным, страстным. Чтобы ты снова и снова брал меня, — а я то как хочу! Весь день об этом думал.

— Но это же по-детски не разрешать мне реализовываться как личности. Я не давала повода сомневаться в моей верности.

Я молчу, пытаюсь вернуть себе хладнокровие.

— Глеб, — она разворачивает меня к себе лицом. Целует в кончики губ, ниже, опускается на колени, смело обхватывая колом стоящий член. Покрывает головку такими же нежными поцелуями, осторожно облизывает.

— Что ты делаешь, Олеся? Думаешь… — отсосешь и я успокоюсь? Застревает в горле, когда она облизывает член, как чертов леденец, как самое вкусное лакомство, смотрит этими чистыми ангельскими глазками снизу вверх. — Я пойду завтра на работу? — рука движется по стволу обжигает. Как же я хочу оказаться внутри.

— Это шантаж? — она коварно улыбается и снова проходится язычком. Дразнит, манит. Желание накрывает меня, сметающим на своем пути цунами. Я тяжело дышу. Дьяволу готов душу продать, чтобы она продолжила.

— Леся, твою мать! Возьми его!

— Так что там с работой? — перекатывает в руках яйца второй рукой. Я сцепляю зубы вместе. Кто этот монстр, что я создал? Она всасывает головку и снова смотрит на меня.

— Хорошо, — цежу сквозь зубы. — Ты пойдешь на работу, — член погружается глубже, почти до горла. — Ох черт! Да, моя девочка, глубже, — наматываю белые волосы на кулак, показываю как мне нужно. Из глаз летят искры, а ноги подкашиваются. Это невыносимо хорошо. Её нежный девственный ротик — мой личный рай. — Как же хорошо, сука, — ударяю по стеклянной двери.

Вода льется по нашим телам. Леся открывает рот, чтобы отдышаться, он наполняется водой, но она не выплевывает. Мой член погружается в ее рот, полный воды. Она перекатывает воду из стороны в сторону. Я уже на грани, ещё пару движений и я кончу в сладкий ротик.

Но это слишком для первого раза. Поднимаю её на ноги, обхватываю за зад, сжимаю его и целую в губы, играю с сосками. Она стонет, дрожит в моих руках. Малышка завелась делая мне минет.

— Обними меня за плечи, — выполняет, поднимаю её и направляю член внутрь.

— Ах, Глеб! — стонет она, её бьёт мелкая дрожь.

— Я сам отвожу и встречаю тебя с работы, — каждое слово сопровождаю толчком. Её взгляд затуманен, рассеян. Она только и может, что стонать в ответ. — Леся!

— Да. Хорошо.

— Ты. Не строишь. Ему. Глазки. —

вбиваюсь с каждым движением сильнее, быстрее. Она сжимает меня. Так невозможно сладко. Она уже на грани.

— Не буду. Мне нужен только ты, — эти слова будят во мне, что-то светлое. Только я нужен. Клеймом отпечатывается в сердце. Зарычав, как раненый зверь, сдавшийся добровольно в плен, довожу нас до оргазма. Перед глазами все плывет, пошатываясь упираюсь рукой в стену, пытаюсь устоять на двух ногах.

— Глеб, — Олеся обхватывает меня за лицо, заставляя смотреть в эти космические фиолетовые глаза. — Я… — она замирает, словно хочет сказать что-то важное. Но передумав, целует. Сама. Первая. Так невыносимо нежно, что душа делает кульбит.

Что она не сказала? Люблю?

Хмуро посматриваю на рядом сидящую жену. В этой черной юбке с высокой посадкой и наглухо застёгнутой на серебряные пуговки блузке, она выглядит ещё более привлекательной. Так и хочется порвать все на мелкие кусочки, добраться до белой прозрачной кожи.

Она коварно использовала меня, заставила согласиться отпустить ее на работу. В тот момент, как только она опустилась на колени, мой мозг покинул меня. В таком состоянии я ей готов был пообещать Луну с неба, а не то что такую малость.

Обхожу машину, открываю дверь, одновременно с тем, как рядом с нами останавливается машина, которую я видел в этом году на выставке в Женеве. Из лимитированной коллекции.

Какой придурок ездит на работу по пробкам на карбоновой тачке по пробкам? Она разгоняется за две секунды до сотни, а тут еле плетешься. Ясно дело, выебнуться захотел. Или телок цеплять. Видимо больше не на что, только на понты.

Дверь открывается и, естественно, из нее выходит Богдан. Закатываю глаза. Мог бы догадаться. Подаю руку Олесе, она достает свою тонкую стройную ножку на высоком каблуке. Придурок Богдан, опускает солнцезащитные очки на кончик носа и смотрит на нее недвусмысленно.

Потребность заявить, что эта соблазнительная блондинка моя, становится жизненной необходимостью. Обнимаю её за талию и целую на глазах у этого мудака. А что? Пусть знает, раз кольцо на пальце не разглядел.

Олеся вся светится, глаза горят, и улыбка на тысячу ватт, способна ослепить любого. Вот я болван, как не рассмотрел под этими огромными очками и мешковатой одеждой, что она безумно красива. А ещё, мне кажется, она меня любит. Так не хочется ее отпускать. Держу тоненькие пальчики, под нарастающий гул сердца.

— До вечера, — она вешает на плечо сумку. И не менее ослепительно улыбается Богдану.

— Привет, — здоровается с ним.

— Ну, пойдем, я тебе все покажу, — он показывает на здание. Олеся, прежде чем войти в здание, ещё раз мне машет.

Я должен вести себя цивилизованно, а не мечтать как бы разбить физиономию ее боссу. Определённо мне это не нравится.

Стоит ли говорить, что работал я из рук вон плохо. Перед глазами покачивающаяся задница жены, и то, как мелькают ножки в вырезе юбки. Сегодня же закину их на плечи. Прямо в туфлях.