Отдана чудовищу
Шрифт:
— На чем мы там остановились? — он поглаживает ягодицы, дразнит искушает.
— Я тебя целовала.
— Повтори, — прошептал возле моих губ. Я привстала на цыпочки, коснулась мягких губ, его глаза опасно вспыхнули, но меня это не пугает. Я уже горела в адском пламени. Хочется прижаться к нему, кожа к коже, почувствовать его внутри. Наши языки сплетаются в диком танце, он приподнимает меня, скрещиваю ноги у него на пояснице. Глеб поднимался по лестнице, целуя в шею, разгоняя стаю мурашек.
Ногой открывает дверь в нашу комнату. Мы сдираем
— Раздвинь ножки шире, хочу видеть мою девочку, — он голый во все оружие, стоит передо мной на коленях. — Поласкай себя как тогда, перед камерой.
— Глеб…
— Не стоит меня стесняться, Олеся. Сделай это для меня, — я опускаю руку вниз провожу по мокрым складочкам.
— Да, вот так детка, — его глаза полыхают неприкрытой похотью, заражают меня. Внутри, всё стягивает тугим узлом, мне нужно это освобождение. Он покрывает поцелуями внутреннюю сторону бедра, двигаясь все ниже к эпицентру пожара.
— Хорошая девочка. Теперь я сам, — проводит языком между ног, меня пронзает острое удовольствие. Перед глазами пляшут яркие огоньки, а тело подрагивает когда он проникает языком. Стону, изгибаюсь ему навстречу, охрипшая от своих криков. Его пальцы сжимают мои бедра, насаживают на язык. Перед глазами пролетают кометы и миллиарды мерцающих звезд. Я сотрясаюсь в самом потрясающем оргазме. Глеб наваливается на меня, облизывает сосок, одновременно входя в меня, наполняет до отказа.
Я думала что больше не смогу, а снова горю в этом вечном огне. Царапаю его спину, целую как будто он самый желанный последний глоток. Я превратилась в одержимую, ненормальную. И меня все устраивает.
— Черт! Я очень сильно скучал по тебе, — пошлые шлепки наших тел и тяжёлого дыхания наполняют комнату.
Мы перепробовали всё поверхности в комнате. Я ненадолго уснула. Измождённая, вымотанная этим секс-марафоном. Проснулась, на улице ещё было темно.
Глеб стоит голышом на балконе, опираясь на перила одной рукой, пьет из квадратного стакана алкоголь. Только сейчас заметила, что с ним что-то не так. Что-то его тревожит. В памяти возникают слова Маши, о том что он мне изменяет все это время. Что мужики за этим и ездят в командировки. Я гнала эти мысли прочь. Не верила. А вот сейчас закрадываются подозрения.
Завернувшись в простынь, подхожу к нему.
— Глеб. Что то случилось? — он ставит стакан на мраморные перила.
— Всё хорошо. Ты чего не спишь? — я набираю побольше воздуха в лёгкие, мне необходимо всё прояснить.
— Помнишь, ты перед свадьбой говорил, что у тебя будут другие девушки. В этом дело? У тебя… — сглатываю вязкую слюну. — Кто-то был? — сердце ноет в груди. А что если да? Что тогда? — Скажи мне правду. Я хочу знать, — может его сейчас совесть мучает. Поэтому он такой.
— С ума сошла? Неужели после того, что было час назад, непонятно что у меня только ты, — он дёргает меня за руку, врезаюсь в его тело,
— Я хочу только тебя. Схожу с ума. Я никогда не испытывал таких ярких чувств к девушке. Мне мало тебя. Не веришь? Я докажу, — он поднимает простынь и стелет на перила. Приподнимает меня за подмышки и усаживает на приготовленное место, устраивается между ног.
— Чтобы не замерзла, — где там! Его жадные руки шарят по телу, жар его тела согревает, а горячий член обжигает промежность.
— Зачем мне другие, если есть ты? Я так хочу тебя снова, — стоном выдает он, скользит в меня. Обнимаю его за шею, стараюсь не улететь вниз от сильных толчков. Кусаю губы до крови, пытаясь сдерживать стон. Он выпивает его поцелуем.
Утром с трудом заставила себя подняться. Это Глебу хорошо, он может отсыпаться целый день, а мне нужно проследить, чтобы завтрак был вовремя подан, чтобы были его любимые блюда, вся прислуга на мне. Я приняла эту роль хозяйки дома, даже вошла во вкус. Константин приветствует меня доброй улыбкой.
— Ну что вы встали, я бы сам мог все организовать.
— Помочь хотела.
Машка зовёт меня в сторону.
— И что? Как вел себя Глеб? — я густо краснею, вспоминаю наше непристойное поведение. Сейчас даже вспоминать стыдно, что мы вытворяли, а тогда я совсем не заботилась о моральных аспектах. Видимо, подруга всё поняла по моему лицу. И что крепость пала в первые секунды осады. — Ой дура! — Маша осуждающе цокнула язычком. — Он по-любому развлекался все эти три дня. Мне Илья, его друг, рассказывал, что Мстислав столько элитных шлюх снял.
— Погоди, с чего вдруг он с тобой это обсуждал?
— Так мы это. Подружились с ним.
— И он что? Сказал, что мой муж развлекался с ними? — я скрестила руки на груди, сердце неприятно колет, а все моё существо протестует против такого предположения. Он не мог!
Я заметила, что его что-то гложет, но это не девушка, и не измена. Он же не животное, чтобы развлекаться с одной, а потом так искренне и ненасытно брать меня. Всю ночь.
— Ему некогда было смотреть за Глебом, наверняка он не упустил такой случай.
— Ты не знаешь это точно! И хватит перемывать косточки моему мужу, хозяину этого дома! Займись лучше сервировкой стола, — Маша недовольно поджала губы и с прищуром посмотрела на меня. Наверное, это жестоко так разговаривать с ней, но она причинила мне боль своими предположениями.
— Вот значит как ты заговорила, подруга. Вот и делай после этого добро.
— Какое добро то? Настраивать меня против Глеба это доброе дело по твоему?
— Ты очень изменилась, Олеся. Хозяйкой себя почувствовала? Так не забывай, всё что им нужно от тебя это ребенок. Я, как и весь дом, слышала, как вы всю ночь усиленно работали над этим.