Отдана за долги
Шрифт:
Ольга Викторовна стоит молча, заламывает руки, переводит взгляд с мужа на меня и обратно.
— Милана, поедем домой, — говорю я. — В твой новый дом.
— Она поедет в больницу, — произносит Ольга Викторовна. — Этот ребенок никому не нужен. Никому.
— Это не вам решать, — уже зло говорю я.
— Этот выродок не родится! — произносит Костров и я еле сдерживаю себя, чтобы не дать ему по зубам.
— Папа! — наконец, произносит Милана. — Не говори так!
— Ублюдок
Отпускаю Милану и сжимаю кулаки. Поворачиваюсь к Кострову.
— Нет, Дамир, не надо, — просит она и хватает меня за руки.
Потом обращается к отцу:
— Папа, в нем же и твоя кровь течет! В ребенке! Он же и твой!
— Моей крови в нем нет! — вдруг цедит сквозь зубы Костров.
— Влад! — восклицает Ольга Викторовна. — Остановись!
Но он не слушает ее.
— Папа, что ты говоришь? — произносит удивленно Милана.
— В этом отродье нет ни капли моей крови!
— Мама, — Милана уже обращается к матери, — что это? Почему? Я не понимаю…
— Влад, не надо! — просит Ольга Викторовна.
Я лишь смотрю то на нее, то на ее мужа, то на Милану. Замечаю, как ее начинает трясти. Тянусь и прижимаю ее к себе. Ее дрожь передается мне.
— Не надо, Милана, все будет хорошо, — шепчу ей. — Пойдем.
— Нет, Дамир, — твердо говорит она. — Я хочу знать. Папа?
Но Костров уже отвернулся и отошел к окну.
— Мама? — ищет ответ Милана теперь у матери.
— Миланочка, — Ольга Викторовна на удивление спокойна, — папа лишь хотел сказать, что именно его крови нет в ребенке. Но это не значит, что он не любит тебя…
— Мама, объясни. Я не понимаю.
— Папа не является твоим кровным отцом, Миланочка. Мне делали ЭКО. Но это ничего не значит! Ничего…
Я чувствую, как тело Миланы как-то сразу обмякает и только я удерживаю его.
— Милана, не надо, — шепчу я, сам не понимая, что именно «не надо».
Беру ее на руки и иду к выходу.
— Стой! Ей нельзя рожать! — кричит мне в спину Ольга Викторовна, но мне уже все равно.
93. Дамир
Я представляю состояние Миланы. Это состояние опустошения и безысходности. Я сам неоднократно испытывал его. И знаю, что справиться с ним сможет только сильный человек. Милана тоже сможет. Но не потому что она сильная, а потому с ней рядом буду я.
Пока едем домой, мой взгляд то и дело скользит в зеркало заднего вида. Милана лежит на заднем сиденье, свернувшись на боку и закрыв голову руками.
Дома я несу ее в спальню на кровать. Укрываю одеялом, не раздевая.
Сейчас ей надо успокоиться и главное почувствовать, что она нужна. Мы молчим и я чувствую, как постепенно успокаивается ее тело. Унимается дрожь и выравнивается дыхание.
И, наконец, она засыпает. Я аккуратно встаю и выхожу из комнаты.
Звоню Эльдару.
— Эльдар, мне нужна медицинская карта Миланы Костровой, — говорю ему. — Да, пришли с курьером.
Потом звоню секретарю и прошу найти нормальную клинику для беременных. Или как там это называется. Секретарь — женщина, поэтому полностью полагаюсь на нее в этом вопросе.
Заглядываю в спальню. Милана еще спит. И я иду в душ. Я ведь даже не заезжал домой после возвращения.
Потом иду в кабинет и решаю кое-какие рабочие вопросы. За всеми этими проблемами я совершенно выпал из рабочего процесса. А это недопустимо. Я привык все держать под контролем. Поэтому сейчас пытаюсь все привести в норму.
Разобравшись с делами, опять иду к Милане. Аккуратно открываю дверь.
Милана сидит на кровати, поджав колени к груди. Подхожу и сажусь рядом. Обнимаю.
— Не надо, Дамир, — тихо говорит она.
Но я не слушаю ее. Сажусь так, что она оказывается у меня между ног, и прижимаю ее к груди. Касаюсь подбородком ее головы. В комнате повисает тишина. Давит.
— Милана, — решаю остановить это давление на нас обоих, — я нашел Стаса.
Она вздрагивает и поворачивает голову ко мне.
— Да, нашел, — отвечаю на ее немой вопрос. — И его больше нет. Он умер, Милана. Знаю, этому нельзя радоваться. Но так будет лучше для всех.
Она вырывается из моих объятий, поворачивается ко мне лицом.
— Это ты убил его? — спрашивает вдруг и в ее глазах я читаю тревогу.
— Нет, — беру ее за руку и с силой тяну опять к себе. — Но, если бы надо было для нашего спокойствия, я, не задумываясь, сделал бы это. Стас умер сам. Он попал в аварию.
Милана опять забирает руку и закрывает лицо.
— Слишком много смертей… Слишком много…
Я опять делаю попытку притянуть ее к себе. Но она упирается.
Тогда толкаю ее на спину и наваливаюсь на нее. Она руками упирается мне в грудь.
Беру ее лицо руками, заставляя смотреть прямо мне в глаза.
— Милана, все позади. Теперь есть только ты и я. И наш ребенок. Нет ни Рената, ни Стаса. Никого, кто помешал бы нам. Я люблю тебя. И не жду ответных слов от тебя. Мне достаточно, что ты со мной.
— Мама… Папа… — тихо шепчет она.