Отдел 15-К
Шрифт:
— А помолчать с суровыми лицами? — Ровнин мягко улыбнулся — А обменяться понимающими взглядами? А с легкой грустью глянуть на звездное небо?
Из дверей метро выпорхнула стайка длинноногих девушек в коротких юбках. Они со смехом и гвалтом пропорхнули мимо трех сотрудников отдела, и скрылись в теплой московской ночи, оставив после себя запах духов и ощущения нереализованных возможностей.
— Эх — Пал Палыч глянул им вслед и повертел в воздухе пальцами, как бы говоря: 'Где мои двадцать лет?' — Коль, может — ну его? Шел бы ты за ними, по твоему возрасту
— Может — покурим? — Колька глянул на часы и достал из кармана сигареты — Еще десять минут в запасе есть.
— Упорный — одобрительно сказал Пал Палыч и взял сигарету из протянутой ему пачки.
Кольке прежде на этой станции бывать не доводилось и он, спустившись вниз, об этом ни капли не жалел. Была она сумрачная, холодная и мрачная.
— Сталинский стиль — заметил Ровнин — С душой подходили к оформлению, что уж там. Это тебе не станции восьмидесятых, те, что высокого залегания с песчаником на стенах. На века делали.
— Неуютно здесь — пробормотал Пал Палыч.
Перрон был пуст. Ни дежурной у эскалатора, ни людей с зелеными гудящими машинами, ни полицейских, ни пассажиров — никого, кроме сотрудников отдела на станции не было.
— Как нарочно прямо — Колька повертел головой — Где все-то?
— На горшок сходили и дома спят — Пал Палыч потрепал его по плечу — На этой станции и днем народу немного. Она не кольцевая, чего ты хотел?
— Три минуты первого — Ровнин достал из кармана значок — Время, однако. Какая там сторона? Левая?
Оперативники направились за ним, зажав свои значки в ладонях.
В молчании они стояли минут пять, потом Колька не выдержал.
— Может, они не работают? — парень покрутил кулаком с зажатым в ней предметом.
Если честно, он чувствовал себя глупо. Ну, посудите сами — стоять в метро, сжимая значок и ждать поезд — призрак — это как минимум тянет на принудительное лечение. Кому расскажешь — засмеют. Нет, он уже много чего такого видел за это время, но тут уже перебор выходит.
— Стой и жди — невозмутимо ответил ему Ровнин — Мне другое интересно — как именно эти значки стали ключами? Бокий ходил к Хозяину в тридцать третьем году, а эти уникумы выпущены в тридцать пятом, если не позже. Как они получили такие свойства? Или даже так сформулирую — кто им их придал? В тридцатых в СССР серьезных 'делателей' не было. Гурджиев вроде отбыл во Францию, Успенский осел в Британии.
— Да брось — Пал Палыч глянул Ровнина — Это те, про кого мы знаем, а про тех, кто сидел в одиночках на Лубянке, можем и не догадываться. Ну, и потом с Бокия станется еще разок сходить к Хозяину и…
— О, поезд идет — Колька заметил свет в тоннеле — Вопрос какой? Настоящий или наш?
В душе он был уверен, что это обычный состав. Он уже успокоился, схлынуло напряжение первых минут, да и веры в то, что им надо будет идти к какому-то там Хозяину было все меньше.
— Наш — через полминуты сказал Ровнин — Шума нет.
Начальник отдела оказался прав — подобного поезда, который тащил за собой вагоны Колька никогда не видел. Он был с большими круглыми фарами, с какими-то палками, вделанными в его корпус, с рублеными формами и еще с цифрой '9', нарисованной под темным квадратным стеклом кабины. Кто был в кабине, кто управлял поездом — было непонятно, в ней царила непроницаемая мгла.
Вагоны тоже были непривычно незнакомые. Квадратные, с светло — желтым верхом и коричневым низом, они беззвучно подъехали к платформе и гостеприимно раздвинули свои двери.
— Коля, еще раз советую — останься здесь — мягко предложил Ровнин парню — Езжай в отдел, жди нас там.
— Светк, вон поезд! — раздался крик от эскалатора — Давай быстрее, а то потом хрен знает сколько мы его ждать будем!
— Да елки — палки, как все некстати! — Пал Палыч шагнул в двери вагона — Олег, давай, а то еще и этих потом придется вытаскивать!
Ровнин открыл рот, чтобы что-то ему ответить, но Колька без всякого почтения толкнул его в вагон и сам последовал за ним.
— Поехали! — рявкнул Пал Палыч, заметив, что компания молодых людей уже бежит к составу.
Неизвестно — то ли время стоянки поезда вышло, то ли кто-то там послушался оперативника, но двери беззвучно закрылись, и состав, мягко качнувшись, тронулся, оставляя позади тусклый свет ламп станции и расстроенно — удивленные лица нескольких парней и девушек, которые только что остались в живых, сами того, не зная и не понимая.
— В неотвратимости бытия есть свои плюсы — заметил Ровнин, опускаясь на скрипнувшее пухлое сиденье вагона — Теперь нам не надо гадать что впереди. Мы этого не знаем, зато наверняка можем быть уверенными в том, что обратной дороги нет. Нет, ну какие раньше были удобные сидения в метро, а?
Колька плюхнулся рядом с ним и полностью с его словами согласился — очень удобно на этом диванчике оказалось сидеть. Чувствовалось, что внутри пружины, но они не доставляли дискомфорта.
— Тут вообще все другое — заметил он, попрыгав задом на диване — И двери тоже. Массивные такие, не то что сейчас.
— Это ладно — отозвался Пал Палыч, севший напротив них — В Питере вообще в метро двойные двери.
— Да? — в городе на Неве Колька не бывал, хотя и собирался туда когда-нибудь съездить. Туда, и еще в Лас — Вегас, очень ему хотелось побывать в игровой столице мира. Он не был азартен, просто хотелось — и все.
— Формально они вроде для дополнительной безопасности пассажиров такими сделаны, чтобы в случае наводнения вода в вагон не попала — Ровнин запрокинул голову назад и прикрыл глаза — А по факту… Там в метро такое водится, что куда нашим страстям — мордастям! Земля ижорская — земля древняя, пока их метро рыли, народу полегло не меньше, чем в финскую войну, причем две трети смертей так и не были идентифицированы и обнародованы. Оттого в их вагонах и двери железные, потому там и тоннели от платформ железом отделены. Не жестью — железом.