Отдел дознания

Путилов Роман Феликсович

— Это означает, что если в девять часов утра ты не вернешь мне сто тысяч, которые задолжал мне и Снегирю, то в половине десятого утра эти заявления лягут на стол Доронину. Его факты коррупции в отделе уже достали до печенок, и он тебя, безусловно, прокурорским передавать не будет, но уволит однозначно. Так что выбирай — жалкие сто тысяч или увольнение на гражданку, где тебе придется свалить из Города в свой гребанный Задрищенск, иначе я тебя достану, понял меня?

Встряхнув Наглого еще раз, я толкнул парня на диван, забрал из «мусорки» смятый рапорт, сумки с инструментом и покинул помещение, оставив наглого щупать покрасневшую шеи и что-то злобно шипеть

в мой адрес.

Утром я приехал в РОВД рано, около шести часов утра. Дверь моего кабинета была приоткрыта, блестящий язычок замка торчал наружу, а принимающая накладка висела на одном шурупе, второй, изогнутый буквой «Г», валялся на полу. В кабинете, на первый взгляд, был порядок, но на второй — я заметил, что вещи и документы переставляли и сдвигали, а дверца железного шкафа, притворяющегося сейфом, имела свежие царапины — кто-то пытался отогнуть полотно металлической двери. На лестнице послышался стук торопливых шагов и в подвал сбежал запыхавшийся Наглый, сжимая в руке отвертку, молоток и пару гвоздей.

— Наглый, ты что, дурак? — я отступил от придурка с молотком, положив руку на рукоять пистолета в поясной «оперативке» — отбросить клапан и снять с предохранителя я успеваю за мгновение, двумя короткими движениями большого пальца.

— Паша, прости, я сейчас все сделаю! — Наглый уже не был Наглым, превратившись в милого котика из, еще не созданного, «Шрека»: — Я ночью психанул, в потом… Я сто тысяч принес.

— И ты думаешь, что я это скушаю? — я махнул рукой на изуродованный замок, одновременно, чутко отслеживая положения тела собеседника — я парню не верил ни на грош.

— Ну что мне сделать, чтобы замять? — мой собеседник нервно дернул коленом: — Я должен буду…

— Деньги где?

— Вот. — Наглый неловко перехватил молоток, уронил отвертку на ногу, но даже не поморщился, достал из кармана и протянул мне пакет с купюрами.

— Разверни и на стол положи.

Я пропустил коллегу в свой кабинет, сам встал на выходе, прислушиваясь, не крадется ли по лестнице группа захвата.

Денег вроде было не мало, может быть и сто тысяч.

— Бери ручку и бумагу, пиши две расписки, по сто тысяч каждая, только даты разные поставь. Одну месяц назад, вторую дару месяцев…

— Зачем расписки, я же деньги принес?

— Одну напишешь и порвешь, обрывки кинешь в корзину для мусора, чтобы ты меня своими деньгами не подставил, а по второй деньги через месяц отдашь…

— За что еще сто тысяч? — возмутился опер.

— Проценты набежали — ты нас сколько со Снегирем «матросил»? За дверь, за то, что ты меня Рыбкиной сдал, еще продолжать?

— Я же дверь сейчас сделаю…

— Не, поздно, она товарный вид потеряла. Короче — не хочешь, не надо, забирай свои деньги и вали отсюда, а я пойду к Доронину.

— Ладно, ладно, я все понял… — Наглый достал из пачки бумаги пару листов, расписал ручку из стакана, в котором половина требовала новый стержень и начал, под мою диктовку, оформлять расписки на, якобы взятые у меня в долг, деньги.

И инструмент верни, куда ты его спрятал. Я мужикам обещал к восьми часам утра решить вопрос. — Наглый, замер на пороге, потом кивнул и быстрым шагом побежал на верх.

Этот же день, вечер. Локация — Автовокзал Города.

Весь день я потратил на звонки по спискам клиентов салонов и клиник по коррекции зрения. Я представлялся сотрудником медицинского учреждения, спрашивал клиента, задавал вопрос, нет

ли проблем с приобретенными у на контактными линзами и не желает ли уважаемый пациент посетить в ближайшее время посетить нашего врача –окулиста и проверить зрение.

С учетом того, что обзванивал телефонные номера я уже во второй раз, список был почти полностью «закрыт», мне не ответили только три абонента. У двоих в ответ шли длинные, заунывные гудки, а третий ответил механическим голосом, что данный номер не обслуживается. Проверив адреса телефонных номеров по нелегальной базе городской телефонной станции, купленной на воскресной книжной ярмарке, я поехал по адресам, желая закрыть эту часть работы и думать о других способах установить личность мертвой женщины из погреба. Два адреса, где на прозвон не брали трубку, оказались пустышкой — тщательный опрос соседей показал, что в квартирах жили пожилые пары, каждый год, до самых холодов, жившие на своих дачных участках. Третья же квартира подарила мне сдержанный оптимизм — со слов соседей, в квартире жила одинокая женщина, кажется, постоянно носившая очки, и, вероятно, работавшая в школе. Когда жиличку видели последний раз, соседи ответить затруднились, сославшись на то, что дама жила в квартире недавно, третий год, общение с местными пенсионерками сводилось к вежливым «Добрый день» или «Добрый вечер». Почтовый ящик был забит газетами, в основном, бесплатной рекламой, но среди этой макулатуры я нашел и взял с собой два письма в почтовых конвертах.

В ЖЭУ мне сообщили, что в квартире женщина была прописана одна, вселилась в квартиру в девяностом году, путем обмена, и долг за жилую площадь копится с января текущего года.

Что я еще успевал сделать по этому делу? Практически ничего, за исключением задания оператору ИЦ выставить «потеряшку» в оперативный розыск по подозрению в краже личного имущества.

Этот же день, вечер. Локация — Автовокзал Города.

Уставший красно-белый «Икарус» притерся к остановочной платформе, дверь распахнулась, и пассажиры междугороднего рейса «Кемерово-Город» начали неторопливо покидать салон автобуса. Увидев спрыгнувшего на асфальт Аркадия, я помахал рукой, на что мой разведчик кивнул головой и обернулся, чтобы помочь спустится из салона полноватой женщине лет сорока, с крашенными рыжей хной волосами. У парочки с собой была большая спортивная сумка Аркадия и небольшой чемодан, очевидно, принадлежащий даме.

Чемодан и сумка легли в багажник, пассажиров я разместил на заднем сидении, после чего начал выруливать с, забитой автомобилями и автобусами, стоянки перед зданием автовокзала.

— Аркадий, ты мне так и не сказал, куда мы едем? — раздался за моей спиной голос пассажирки, стоило нам свернуть к Коммунальному мосту.

Аркадий прошептал: — Алина, тебе понравиться… после чего я, встретившись с гостьей взглядами в зеркале заднего вида, дал пояснение.

— Вы, Алина Степановна отправляетесь в ведомственный санаторий сроком на две недели…

— Наверное, дыра какая-то…- фыркнула бывшая жена директора НИИ: — Аркадий, если мне там не понравится, то я сразу же…

Я резко припарковался к обочине и обернулся назад.

— Уважаемая Алина Степановна, вам не кажется, что для человека без определенного места жительства, в просторечии бомжихи, у вас слишком много самомнения?

— Что? Аркадий, ты слышал? Меня, в твоем присутствии, оскорбляют!

Аркадий пытался успокоить свою спутницу, поглаживая ее по плечу и бросая на меня виноватые взгляды больной собаки.