Отдел примирившихся врагов
Шрифт:
— За!.. — начала произносить приказ Изоббела, но Марсель, видимо, опередил её со своим ментальным вмешательством, заставив замолчать раньше, чем она договорила слово. А в следующее мгновение отравленная чужим ядом гадюка запустила в разрез на юбке руку и достала из набедренной повязки кинжал, чтобы с расширяющимися от ужаса глазами воткнуть его себе в горло.
В другой части ангара в этот же момент Валери напала на Афана, попытавшегося её отшвырнуть потоком воздуха. Но она сумела уклониться, подпрыгнула на несколько метров и, оттолкнувшись от стены, атаковать его раньше, чем он повторил попытку. Ему
— Осторожно! — выкрикнул рядом Рикард, оттолкнул Белладонну в сторону, а сам проскочить не успел и попал точно под удар розги.
Тонкий прут прошёл через его бёдра насквозь. И время будто замедлило свой ход. Она краем глаза отметила, как ругнулся Иезавель и ушёл в тень, но всё её внимание было приковано исключительно к любимому мужчине, который чуть заторможенно моргнул, будто не до конца понимая, что сейчас произошло, пошатнулся и упал навзничь на землю. Следом попадали и отрубленные ноги.
— Нет, нет, нет, нет, — сбивчиво зашептала Белладонна, на четвереньках подползая к нему. — Глупый, что ты натворил!.. Я… я бы просто воскресла… нет… что же делать, — по её щекам побежали слёзы. Она дрожащими пальцами обхватила бледнеющее лицо и запричитала: — Ты же не умрёшь из-за такой ерунды? Правда? Ты же бета… бета-волк… Рик, умоляю… ты не можешь умереть!..
— По статистике только половина оборотней переживают эти два года: с тридцати восьми до сорока лет. На них приходится пик нашей смертности…
— Не хочу ничего слышать о какой-либо смертности!.. Ты не можешь меня вот так вот оставить! — Белладонна сорвала с него ошейник. — Давай, обернись в другую форму и регенерируй... Рик, не сдавайся… Не смей сдаваться!..
— Я тут подумал, — он ласково провёл по её щеке пальцем, размазывая слёзы, — ты права, это реально была любовь с первого взгляда…
— … нет, нет, нет… Не смей со мной прощаться!
— Бвроат?.. — Валери опустилась рядом с ними и заскулила. Шумно понюхала Рикарда и заскулила ещё сильнее. Огромные зелёные озёра лисьих глаз вышли из берегов, и крупные капли застучали по земле.
— Не реви, — совсем слабым голосом он одёрнул её. — Писать будет нечем.
— Этот ублюдок, — стоя над ними, бросил Марсель, продолжающий оглядываться по сторонам. — Он забрал Афана и Эмануэля и спрятался в тени. Не могу понять, где именно. Наверняка латает их сейчас.
Валери скулила всё громче и громче. Пихала своего брата носом в шею, почти легла рядом, насквозь пропитавшись его кровью. От неё потекла голубоватая, с зелёными переливами энергия. Эта энергия окутала с ног до головы умирающего Рикарда, но ничего не происходило. Он продолжал истекать кровью. Веки поднимались реже и неохотнее. Было видно невооружённым глазом, что ему становилось всё труднее оставаться в сознании.
— Я больше так не могу, — опустошённо выдохнула Белладонна, встречаясь взглядом с небесно-голубыми глазами, оттянула рукав блузки и, воткнув ногти в собственную плоть, решительно разрывала запястье, после чего поднесла его к посиневшим губам и прошептала: — Пей, мой милый волчонок.
—
Белладонне уже на всё было плевать. Убьют её или что с ней сделают — она слишком устала. Устала бороться с этим миром в одиночку. А стоило найти кого-то, кто занимал особое местечко в сердце, как его непременно отбирали. Жестоко отбирали. Словно всаживали нож в живот и прокручивали по часовой стрелке.
В чём ценность жизни, где за одним счастливым днём следовали годы страданий?..
Нежно поглаживая сверху вниз горло Рикарда, стимулируя тем самым глотательный рефлекс, Белладонна следила за тем, как он с каждой секундой всё хуже реагировал на её прикосновения. И сердце грубее стискивала металлическая проволока, втыкаясь острыми шипами в саму и без того кровоточащую душу.
Она поднесла указательный палец к его носу и поняла, что её волчонок больше не дышит…
20 глава: Прощание с волчонком
Валери
Тонкие, изящные пальцы нежно перебирали упругие завитки рыжих волос. Медленно и аккуратно наматывали ржавую леску на ногти. Чуть-чуть оттягивали и отпускали, давая упругой кудряшке собраться обратно в сжатую пружину.
Вся перепачканная в крови Донна сидела с отсутствующим видом подобно сломанной кукле, на чьих коленях лежала спящая голова Рикки, механически перебирала волосы и смотрела, как будто сквозь него. А вторая рука, со всё ещё кровоточащим запястьем, лежала на неподвижной груди, из которой не доносилось привычного стука сердца.
— Лисёнок, — сочувственно обратился к ней Марсель, но Вэл молча его отодвинула и снова опустилась рядом с братом.
Почему не было слышно стука сердца? Что за ерунда такая? Это так и должно быть? Но как же запах? Разве запах не должен был измениться? От него всё ещё тянуло лишь оборотнем. Ни капельки вампирского не ощущалось.
Взгляд скользнул по лежавшим отдельно ногам. Руки сами потянулись к ближайшей. Вэл присоединила её к телу. Но сколько бы ни ждала, ничего не происходило. Разве та не должна прирасти обратно? Как Рикки будет жить без ног? Конечно, ему без ног не обойтись. Будет ужасно неудобно жить с такими короткими обрубками. Поэтому она обязана помочь братишки. Надо как-то изловчиться и держать обе, чтобы ноги оказались при нём, когда он, наконец, придёт в себя.
Чужая ладонь легла на голову Вэл и мягко погладила. Донна смотрела на неё такими странными глазами, а по щекам её продолжали стекать розовые слёзы. Почему она плакала? Разве случилось что-то ужасное? Рикки всё ещё мог переродиться. Он так просто не умрёт!
Никто не знал его так, как знала Вэл. Они родились с разницей в двадцать три минуты. Братишка вылез раньше, чтобы проверять обстановку снаружи, и с тех пор он всегда был на шаг впереди. Любую тропу проверял на собственной шкуре, а убедившись в её безопасности, позволял себя опередить.