Отдел возмездия
Шрифт:
Но тут внезапно Харитонов пришел мне на помощь.
— Товарищи, если уж мы начали проверку, давайте доведем ее до конца, — предложил он. — Это не займет так уж много времени. Кроме того, если уж и подавать докладную в центр, то лучше указать, что ответственные лица осмотрели все полностью, и только потом уже ничего не обнаружено. Так сказать, с чистой совестью.
Партийные чиновники переглянулись и с неохотой признали, что лучше действительно осмотреть все. Потому что Москва тоже будет спрашивать, все ли нами было проверено и почему не предоставили полный доступ.
Мы
— С чего вы вообще взяли, что здесь могут быть мифические шпионы? — спросил он. — Вы представляете себе, какой здесь уровень секретности? Этого города даже на картах не существует. Мы прослушиваем все телефонные переговоры жителей, просматриваем всю их переписку. Здесь ни одна мышь проскользнуть не сможет, чужая муха не пролетит!
Я заметил раннюю молодую мушку, безуспешно бьющуюся о стекло машины.
— А вот эта нелегалка как к вам пробралась? — спросил я и указал на муху. — По поддельным документам?
— Это наш внештатный агент, — хмуро ответил Стрельников и прихлопнул несчастное насекомое.
Во втором цехе история повторилась. Я осмотрел основания несущих конструкций, котельную и кабинеты руководителей. Пусто, чисто и спокойно. Сопровождающие ухмылялись, а второй секретарь едва сдерживал гнев.
— Сколько времени потеряно зря! Нет, это не вредительство, это экономическая диверсия. Это хуже, чем война, — бушевал он. — С такими разведчиками нам никакие вражеские шпионы не нужны. Сами все испортим и сломаем.
Когда мы уже собирались уходить, я вдруг остановился. Затем спросил у Харитонова, где его кабинет.
— Я обычно нахожусь в первом цехе, — ответил ученый. — Мой кабинет расположен там. Здесь заведует другой инженер, академик Шапочкин.
Мы снова поднялись наверх, чтобы осмотреть кабинеты руководителей. Я осмотрелся и увидел в окно пятиэтажку с плоской крышей напротив. Все окна инженеров и директора завода выходили в сторону этого здания. Я вышел из цеха, перебежал дорогу и поднялся на крышу пятиэтажки.
Чтобы открыть чердак, пришлось прибегнуть к помощи монтера, орудующего с проводкой в подъезде на четвертом этаже. Я вышел на крышу, подошел к краю площадки и сразу увидел сверток ткани. Вскрыв его, я обнаружил внутри разобранную снайперскую винтовку Токарева, так называемую СВТ-40, оружие охотников на людей еще со времен второй мировой войны.
Встав на край парапета, я увидел, что отсюда открывается отличный обзор на кабинеты руководителей. Затем я вспомнил, что точно такое же здание имеется и возле первого цеха. Вот, значит, какую диверсию приготовил Койот?
Убить ключевых работников атомного проекта, лишить нас мозгов. Действительно, любой завод можно выстроить заново, любую бомбу создать снова, а вот ценные кадры быстро не подберешь. Особенно, когда нет времени на их подготовку. И несмотря на то, что сам вождь заявил, будто незаменимых не существует,
Я спустился в подъезд и обнаружил на четвертом этаже раскрытый щиток электроприборов и разбросанные инструменты. Затем я вспомнил, что монтер отвечал односложно и старался скрыть от меня лицо, когда вскрывал чердак.
Я стоял и глядел на приборы с колотящимся сердцем и лихорадочно размышлял. Это что же получается, как раз он и спустился с крыши незадолго передо мной? Он и есть человек Койота или даже сам Койот? Хотя нет, по внешности он не подходил под то описание, что мне показывал Зверь.
— Это что же здесь такое творится? — спросила пожилая женщина, поднимаясь по лестнице. — Чего это монтер здесь все оставил? Выбежал, чуть меня с ног не сбил.
— Давно он у вас работает? — спросил я, готовясь уже бежать следом за беглецом. — Стервец этот? Вот уж я его сейчас догоню и всыплю.
— Кто, Пашка? — спросила женщина. — Давно, уже третий год пошел. Пьет, правда, частенько, но вот мастер хороший. Да еще и вечно буянит, когда напьется. Вы уж ему хвост там подкрутите, но только не сильно. Ему еще проводку менять в подъезде.
У меня не было времени выяснять, на какой такой крючок Койот подцепил монтера, чтобы подвести его к предательству. Сейчас надо его поймать и выяснить, где находится наниматель, заставивший его принести снайперскую винтовку на крышу.
Прервав разговор, я скатился вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньки гигантскими скачками. Выбежал из дома во двор, ошалело крутя головой во все стороны. Вдали, между другими домами напротив заметил синий комбинезон и пуховик монтера.
— Пашка, стой! — закричал я и бросился за ним в погоню. — Стой, подлец, ты проводку не доделал!
Монтер оглянулся, узнал меня и тоже сорвался с места. Ну все, теперь ты не уйдешь, скотина.
Мы выбежали со двора, причем он держался от меня в сотне метров впереди. Я сразу почувствовал последствия вчерашней травмы, рука зверски заболела, да и в голове забухали молоточки. Каждый шаг отдавался в макушке.
Впрочем, судя по всему, монтеру приходилось еще хуже. Наверное, он вчера праздновал дома, а теперь тоже маялся последствиями. Поэтому я двигался быстрее и вскоре почти настиг его. Мы нырнули в другой двор, все дальше удаляясь от завода и тут дорогу мне перегородила толстая приземистая дворничиха с метлой в руках.
— Ну ты, отстань от Паши, — закричала она и замахнулась своим грозным орудием.
— Да он мне проводку не сделал, без света весь подъезд оставил! — закричал я. — Даже не подъезд, а весь дом! Его домоуправление ищет, а вы заступаетесь!
— Ну тогда, ладно, хватай его, пьяницу этого, — смилостивилась дворничиха и опустила метлу.
Я помчался дальше и настиг беглеца на выходе уже из этого двора. Догнал, сбил с ног и схватил за грудки. Монтер был видавшим виды мужчиной, с красными слезящимися глазами и кривыми зубами. Наверняка, из бывших сидельцев, потому что я заметил на его руке наколки.