Отдел
Шрифт:
Игорь косился на Игоря Васильевича и вроде бы не прочь был поговорить, но темы, которые поднимал здоровяк до этого, не могли не исчерпаться парой фраз. Что мог ответить Игорь на вручение корочек? Произнести торжественную речь? Как он мог ответить на вопрос о ребенке? Спросить, есть ли у Игоря Васильевича дети? Тот бы ответил что-нибудь про старшего сына раздолбая или дочь, которая тянет деньги на тряпки. Можно было спросить про внуков, тем более в машине, вблизи, Игорь разглядел, что здоровяк может быть вообще одного возраста с Сергеем Сергеевичем, а тому уже было явно больше пятидесяти, но внуки бывают очень
— Тут всегда пробки, — предупредил Игорь Васильевич, — давай в объезд, налево.
Игорь послушался здоровяка, но на том пути, куда они поехали, сломался трамвай, машины, которые пытались его объехать, перегородили трамвайные пути, так что исправные трамваи на встречных трамвайных путях не могли проехать и выстроились в очередь, как и те трамваи, что выстроились за неисправным трамваем и перегородили дорогу окончательно. Среди бензинового и газового пара, среди психованно перекликающихся автомобильных гудков, в гуще беспомощного автотранспорта ковырялся озабоченный, мокнущий регулировщик.
— Все бы отдал, чтобы вот так же, на спокойной работе, — кивнул на регулировщика Игорь Васильевич.
— Так, вроде бы, все спокойно у нас, как мне показалось, а что, бывают сильные запарки? — спросил Игорь.
— Скоро обещается бурный денек и бурная ночка, — сказал Игорь Васильевич. — Ты жену предупреди, что тебя не будет.
— Ага, «предупреди», может, сейчас позвонить и сказать, — усмехнулся Игорь.
— А, ну да, ну да, — тоже усмехнулся Игорь Васильевич, — я уже подзабыл слегонца, как это бывает. А-а-а, опять, опять тебя не будет, тебя уже дети только по фотографии узнают.
— Нет, ну не до такой степени, — возразил Игорь, — у нас до такого не доходит, да и не доходило, но некоторое напряжение, конечно…
— Некоторое напряжение, — зачем-то повторил за ним Игорь Васильевич. — Тут такое иногда творится, я прихожу домой и радуюсь, что никого дома нет, что никто не спрашивает, как дела, потому что дела на самом-то деле хреново всегда.
— Так жестко все? — несколько напрягся Игорь.
— Нет, ну это все, конечно, зависит от того, где ты раньше работал, я знаю, где ты раньше работал, поэтому думаю, что все это тебе покажется жестковатым. С другой стороны, многим бумажная работа кажется невыносимой, более даже невыносимой, чем в поле работать, а у тебя тут все в порядке должно быть.
— А почему ты вообще не уволился? — спросил Игорь. — Тебе вроде бы по возрасту можно уже.
— Я идейный, — сказал Игорь Васильевич, но улыбнулся так, что неясно было — шутит он или нет.
Игорь мрачно задумался, мрачность усиливалась еще и тем, что они углубились в пробку, а какой-то хрен на машине сзади раздражался видом багажника или номерного знака автомобиля Игоря и то и дело давил на сигнал. Чтобы отвлечься, Игорь включил радио.
— Да ты не грейся, — угадал его телодвижения Игорь Васильевич, — если бы ты не подходил, тебе бы не позвонили. Тебя основательно проверяли, за тобой даже следили. Я тебе больше скажу, я тебя знаю больше, чем ты сам себя знаешь, я тебя выбрал,
Игорь даже не заметил, как закурил, видимо, он достал сигарету, когда услышал, что за ним следили.
— Я так понимаю, что самой информации мало даже наверху, — сказал Игорь Васильевич. — Это заметно, когда наверху мало знают, они тогда еще больше тумана напускают. Фух, охота тебе бензином дышать, закрой окно, я лучше пассивным курильщиком буду.
Игорь послушно закрыл окно.
— Ты статистику изучал? — спросил Игорь Васильевич.
— Мне никто статистику еще не давал, — сказал Игорь.
— Ты не так понял, — поморщился здоровяк, — вообще, статистику как науку.
— А, в этом смысле. Ну, в институте вроде преподавали, только это когда было-то, больше десяти лет назад. Да и то это непрофильное что-то было, типа философии, английского.
— Ну понятно, — грустно вздохнул Игорь Васильевич. — Но ты ведь еще после перестройки учился, но до этого дурдома, не как сейчас учат этих лопухов малолетних, когда какой-нибудь менеджер двух слов грамотно написать не может в явке с повинной? Или эти с пятерками по русскому языку, которые по-русски вообще не говорят.
— Так ведь если вы меня изучали… — начал было Игорь.
— Да это риторический вопрос был, я такими до смерти тебя заговорить смогу, это возрастное, наверно.
Водитель сзади продолжал то и дело гудеть на каждое движение Игоря за рулем. Игорь Васильевич несколько раз сказал: «Да что же это такое». Когда Игорь, для того чтобы выбросить окурок, притворил окно, а сосед сзади прогудел еще раз, а из-за приоткрытого окна звук этот достиг ушей Игоря Васильевича особенно отчетливо, здоровяк вздохнул и шустро вылез наружу. Освобожденный от его тяжести автомобиль облегченно качнулся.
Игорь Васильевич подошел к машине раздражительного автолюбителя и произвел какие-то слаборазличимые для Игоря во всем уже наступившем мраке, свете фар и уличных фонарей манипуляции возле окна раздражительного водителя, вроде бы объясняясь с ним о чем-то.
— Даже корочками не пришлось светить, — вздохнул здоровяк, опять нагрузив собой машину Игоря. — Хватило одного вида моей мрачной будки. Вот такой, — он изобразил сумрачное лицо, Игорь невольно улыбнулся тому, что это выражение лица не было состроено по его поводу.
Они проваландались в этом заторе еще минут сорок и, хотя водитель сзади унял свое раздражение, Игорь Васильевич периодически поглядывал назад и чему-то ухмылялся. Игорю не нравилось это, как ему казалось, глумление над поверженным противником, но он молчал.
— Ладно, спасибо, хотя я бы пешком бы, наверно, быстрее добрался, зато в тепле, — сказал Игорь Васильевич вместо прощания, когда освобождал салон от своего тела в спальном районе, неподалеку от обычной пятиэтажки. Игорь пожал ему руку, подумал, стоит ли возвращать пассажирское сиденье в прежнее положение, но не стал с этим возиться, а сразу же позвонил жене.