Отделенная реальность
Шрифт:
– Я думаю, мы оставим его з д е с ь сидеть одного, сказал дон Хуан.
Они встали и прошли мимо меня.
– Карлос потакает себе в своем замешательстве, - сказал дон Хуан очень громко.
Я оставался один несколько часов и имел время написать свои заметки и обдумать нелепость моего переживания. Думая об этом, мне стало ясно, что с того самого момента, когда я увидел дона Хенаро, сидевшим под рамада, ситуация приняла нелепый вид. Чем больше я раздумывал над этим, тем больше убеждался, что дон Хуан уступил контроль надо мной дону Хенаро, и эта мысль наполнила меня мрачным предчувствием.
Дон Хуан и дон Хенаро вернулись в сумерках. Они сели рядом со мной, сбоку от меня. Дон Хенаро сидел ближе и почти прислонился
Дон Хенаро, казалось, наслаждался; его глаза блестели. Мне хотелось заплакать. У меня было чувство, что я был подобен животному, которое было загнано в загон.
– Я пугаю тебя, Карлуша?– спросил дон Хенаро, казалось, действительно озабоченно.– Ты выглядишь подобно дикой лошади.
– Расскажи ему сказку, - сказал дон Хуан.– Только это успокаивает его.
Они передвинулись и сели напротив меня. Они оба наблюдали за мной с любопытством. В полутьме их глаза казались зеркальными, как огромные темные лужи воды. Их глаза внушали страх; это не были глаза людей. Мы пристально смотрели друг на друга некоторое время, а затем я отвел свои глаза. Я заметил, что я не боялся их, и, тем не менее, их глаза напугали меня до такой степени, что я задрожал. Я почувствовал очень неудобное замешательство.
Помолчав немного, дон Хуан убедил дона Хенаро рассказать мне о том, что случилось с ним один раз, когда он попробовал пересмотреть своего олли. Дон Хенаро сидел в нескольких футах от меня, лицом ко мне; он ничего не говорил. Я взглянул на него: его глаза, казалось, были в четыре или в пять раз больше обычных человеческих глаз; они сияли и непреодолимо притягивали. То, что, казалось, было светом его глаз, господствовало над всем вокруг него. Тело дона Хенаро, казалось, съежилось и выглядело подобно телу кошки. Я заметил движение его кошачьего тела и испугался. Совершенно автоматически, как будто я делал это всю свою жизнь, я принял "боевую позу" и начал ритмично бить по своей правой икре. Когда я стал сознавать свои действия, я смутился и взглянул на дона Хуана. Он всматривался в меня, как он делал обычно; его глаза были добрыми и успокаивающими. Он громко засмеялся. Дон Хенаро издал мурлыкающий звук, встал и вошел в дом.
Дон Хуан объяснил мне, что дон Хенаро был очень сильным и не любил заниматься пустяками, и что он просто дразнил меня своими глазами. Он сказал, что, как обычно, я знал больше, чем ожидал сам. Он сделал замечание, что каждый, кто был связан с магией, был ужасно опасен в часы сумерек и что маги, подобные дону Хенаро, могли совершать чудеса в это время.
Мы молчали несколько минут, я чувствовал себя лучше. Разговор с доном Хуаном расслабил меня и восстановил мою уверенность. Затем он сказал, что он хотел поесть что-нибудь и что мы собираемся прогуляться для того, чтобы дон Хенаро мог показать мне технику прятанья.
Я попросил его объяснить, что он подразумевает под техникой прятанья. Он сказал, что он закончил с объяснением вещей мне, потому что объяснение только усиливало мое потакание себе.
Мы вошли в дом. Дон Хенаро при свете керосиновой лампы пережевывал пищу.
После еды мы трое пошли в густой пустынный чапараль. Дон Хуан шел почти рядом со мной. Дон Хенаро был передо мной, в нескольких ярдах впереди меня.
Была ясная ночь; были тяжелые тучи, но было достаточно лунного света, чтобы ясно представлять себе окружающее. В один момент дон Хуан остановился и сказал мне, чтобы я шел вперед и догонял дона Хенаро. Я заколебался; он нежно подтолкнул меня и заверил, что все хорошо. Он сказал, что я всегда должен быть готов и всегда должен
Я догонял дона Хенаро следующие два часа и пытался поравняться с ним, но как сильно я ни старался, я не мог догнать его. Силуэт дона Хенаро был всегда впереди меня. Иногда он исчезал, как будто прыгал в сторону от тропинки, только чтобы снова появиться впереди меня. Что касалось меня, то это, казалось, была странная, бессмысленная ходьба в темноте. Я шел потому, что я не знал, как вернуться к дому. Я не мог понять, что делал дон Хенаро. Я подумал, что он вел меня к какому-то неясному месту в чапарале, чтобы показать мне технику, о которой говорил дон Хуан. В одном месте, однако, у меня возникло необычное ощущение, что дон Хенаро был позади меня. Я повернулся и мельком увидел человека в некотором отдалении позади меня. Эффект был потрясающим. Я изо всех сил старался увидеть в темноте и верил, что мог различить силуэт человека, стоявшего примерно в пятнадцати ярдах от меня. Фигура почти сливалась с кустами; она как будто хотела скрыться. Я пристально вглядывался момент и мог действительно разобрать силуэт человека в поле моего восприятия, даже хотя он и старался спрятаться за темными очертаниями кустов. Тогда логичная мысль пришла мне в голову: этим человеком должен быть дон Хуан, который должен был следовать за нами все время. Мгновенно я стал убежден, что это было так, я также понял, что я не мог больше различать его силуэт; все, что было передо мной, это неразличимая темная масса пустынного чапараля.
Я пошел к месту, где я видел человека, но не мог никого найти. Дона Хенаро также нигде не было видно, и, так как я не знал дороги, я сел ждать. Через полчаса дон Хуан и дон Хенаро пришли. Они громко звали меня по имени. Я встал и присоединился к ним.
Мы шли к дому в полной тишине. Я приветствовал этот антракт тишины, потому что я чувствовал себя совершенно дезориентированным. Фактически, я чувствовал себя неизвестным самому себе. Дон Хенаро сделал что-то для меня, что-то, что удерживало меня от формулирования моих мыслей тем путем, каим я привык это делать. Мне стало это очевидно, когда я сидел на тропинке. Я автоматически проверил время, когда сел, и затем оставался спокойным, как будто мой ум был выключен. Все же, я сидел в состоянии настороженности, какую я никогда не испытывал прежде. Это было состояние безмыслия, возможно, сравнимое с беззаботностью ко всему. Мир, казалось, был в течение этого времени, в странном равновесии: я ничего не мог добавить к нему и ничего не мог вычесть из него.
Когда мы пришли к дому, дон Хенаро раскатал соломенный мат и лег спать. Я чувствовал необходимость воспроизвести свои переживания дону Хуану. Но он не позволил мне говорить.
13 октября 1970 года.
– Я думаю, что я понял то, что дон Хенаро пытался сделать прошлой ночью, - сказал я дону Хуану.
Я сказал это для того, чтобы вызывать его на разговор. Его постоянные отказы разговаривать лишали меня присутствия духа.
Дон Хуан улыбнулся и медленно покачал головой, как будто соглашаясь со мной. Я должен был принять этот жест как подтверждение, если бы не странный блеск в его глазах. Его глаза как будто смеялись надо мной.
– Ты думаешь, я не понимаю, да?– спросил я непридужденно.
– Я полагаю, да... Понимаешь, на самом деле; ты понимаешь, что Хенаро был позади тебя в то время. Однако, понимание - это не настоящее дело.
Его утверждение, что дон Хенаро был позади меня все время, потрясло меня. Я попросил его объяснить это.
– Твой ум направлен так, что ищет только одну сторону этого, - сказал он.
Он взял сухую ветку и стал двигать ею по воздуху. Он не бросал ее воздух и не рисовал фигуры; то, что он делал, походило на движения, которые он делает своими пальцами, когда вычищает сор из кучи зерна. Его движения были подобны мягкому уколу или царапанью воздуха веткой.