Отдельные аномалии
Шрифт:
– Ох ты и зануда!
– Что есть, то есть, – улыбнулся Женя. – Так вот, видишь ли, Андрюша… Мы тут рассказываем друг другу разные вещи… Странные, мягко говоря, вещи. И проблема в том, что я-то, например, знаю: все, мною изложенное, есть чистая правда.
– А я что, вру? – угрюмо отозвался Андрей. – А, дело твое… Хочешь верь, хочешь не верь.
– Да не в том проблема, – поморщился Женя. – Она в другом: ты ведь мою правдивость проверить никак не можешь. И, весьма вероятно, подозреваешь, что я все выдумываю. Или что нарвался на сумасшедшего. В моем лице. А я, со своей стороны, никак не могу узнать, веришь
– Есть такое дело, – согласился Андрей. – Только этот круг разорвать – что два пальца…
– Как, интересно было бы узнать?
– Очень просто. Забить на всю эту мутоту про доверие-недоверие. Хочешь считать, что я сказки рассказываю, – да пожалуйста! Хочешь считать, что я твою чистую правду за байки держу или за глюки, – флаг в руки. Предлагаю и тебе тоже так ко всему этому подойти. Ну, типа пересеклись случайно два дятла, один с шальными бабками, у другого… сколько у тебя, рублей пятьдесят?.. Ну вот, пересеклись, делать им нечего, стали друг друга развлекать. Интеллектуальная игра. Как, годится?
Женя пожевал губами.
– Да в общем-то… Хм. А что, не лишено. Даже где-то гениально!
Андрей гордо вздернул подбородок.
– То-то, знай наших.
– А если все правда, – тихо продолжил Женя, – тоже хорошо. И польза возможна.
– Не знаю насчет пользы, – махнул рукой Андрей. – Тебе, может, и пойдет что на пользу, а мне вряд ли. Но разобраться почему-то охота. Вот скажи, зачем нам отпуска дали? То есть зачем мне – понятно, а вот тебе?
– А что именно понятно?
– Не тупи, Женёк, со мной все просто. Я столько терплю и столько терпеть буду, что как же не дать передохнуть? Хоть сутки. Так что – в поощрение. Ага, а тебя, стало быть, в наказание.
– Вовсе это не просто, – вздохнул Женя. – Какое может быть наказание? В чем я могу там, – он указал пальцем на потолок, – провиниться? Да и с тобой тоже… Терпишь… А выглядишь совсем неплохо…
– Я столько терплю и такого, – взъярился Андрей, – что тебе даже не приснится! Причем всегда, без остановок и передышек. Так что не надо! Просто восстанавливают зачетно.
– Как все это перенести… – прошептал праведник.
– Очень просто. И реакция уже почти никакая. Вот сегодня… или как это назвать… в общем, короткий сон, не знаю, сколько, там часами не меряют, и вообще время не меряют…
Женя кивнул.
– Мучительный сон, жуткий, – продолжил Андрей. – Хочу проснуться и не могу. Ну что, будят… Горячим железом по харе будят. И к Большому Начальнику пинками, с шутками и прибаутками. А мне как бы все равно. Привык. Я у этого Большого Начальника только один раз был, сразу после Приговора, так ежели бы мог сдохнуть – сдох бы от ужаса. Это передать невозможно… А тут – ну, страшно… ну, жутко… Да и плевать. Тоскливо только…
Женя опять кивнул.
– Эх ты, кивала… Он, сука, чай пьет, как будто в кино: самовар, блюдечко, рафинад щипчиками колет. Отдувается. Я тарабаню: грешник инвентарный номер W7X-430-DDE72904856-XL-912 прибыл! А он морщится. Не ори, говорит, 912-й. Руку, говорит. А я уж наперед знаю, даже скучно. Протягиваю, он палец, вот этот, – Андрей показал холеный мизинец правой руки, – щипчиками хвать! Да как сожмет! Откусил
– А дальше?
– А что дальше? Свинья, говорит, тупая. Надоел, говорит, ты мне. Пошел вон, чтоб глаза мои тебя не видели. Через сутки вернешься. С новыми, говорит, силами. Крикнул холуев своих, они в момент блевотину мою убрали, меня под руки, из кабинета выволокли, в предбаннике… того… раком, в общем, поставили… и в два смычка… Ты извини, браток, я ведь тебя поначалу за этого принял… за гомосека… а сам-то…
– Не надо извиняться, – сказал Женя. – Ты грешник, я праведник, но я не лучше тебя… Но продолжай, прошу.
– Да ну, чего тут продолжать? – Андрей ухватился за очередную кружку пива, сделал два мощных глотка, потом закурил. – Понимаешь, меня дрючат, а мне опять же до фонаря. Все уже пережил. Все было. И меня драли, и я драл…
– О! – воскликнул Женя.
– Что «о»? Что «о»? Ты думаешь, это там в кайф? Ага, щас… Хочется невыносимо, и, казалось бы, дорвешься, вот оно! А как кончаешь – больно… это… выразить не могу, нету слов таких… И все равно – тоска и скука… Источники и составляющие… Вот думаю, тут все-таки разговеться.
– Я заметил, – откликнулся праведник. – Не боишься?
– Я ничего не боюсь, – мрачно ответил Андрей. – Ни боли, ни унижения, ни огня, ни мороза. Ни-че-го.
– А я больше всего позора боюсь.
– А я и позора никакого уже не боюсь.
Женя отпил из бокала.
– Вот и разгадка, – сказал он. – Тебя сюда отправили, чтобы ты от привычности этой отошел. Как твой Большой Начальник сказал: вернешься с новыми силами. Я думаю, они, я твоих имею в виду, как бы питаются вашими страданиями. А если страдания делаются привычными, то они подголадывать начинают. Следовательно, надо… обновить материал… освежить… что-то в этом роде… Собственно, такова цель любого отпуска. С точки зрения администрации, как ее не назови.
Андрей уставился на свою кружку и надолго замолчал. Потом заорал:
– Людочка!!!
На него обернулись.
Официантка прилетела на крик мгновенно.
– Что случилось, Андрей?
– Людмила, – проникновенно начал он. – Перед тобой, смотри, грешник и праведник. А один хрен, заблудшие души.
– Не ругайтесь, пожалуйста, – строго сказала Людочка. – И кричать так громко не нужно.
– Извини, не буду. Поехали с нами, а? Вон еще эту возьми… как ее зовут-то? Татьяна? Отогреем сердца. Я гостиницу знаю хорошую, там чисто, прилично. Шампанского прихватим, музыку хорошую послушаем, а? Не пожалеете. Поехали, а?
– Во-первых, – сказала Людочка, – хорошо бы вам немного прийти в себя. А то, честно говоря, видно, что уже лишнего выпили. Во-вторых, у меня смена до одиннадцати, а сейчас только шесть. И я вам, между прочим, ничего не обещала. Гостиницу какую-то выдумали… А за мной, может, молодой человек зайдет.
Андрей внимательно посмотрел на девушку. Вульгарная все-таки очень. Провинциальность так и прет. И до одиннадцати ждать. Провались она.
– Совет тебе с твоим молодым человеком и любовь. Женька, пошли отсюда. – Он вытащил из бумажника пятитысячную купюру, бросил на стол. – Достаточно?