Отдых не для слабонервных

Александрова Наталья Николаевна

– Мама! – пробормотала Надежда в третий раз и тихонько отступила к двери.

Она старалась не делать резких движений и не выдавать свой ужас, чтобы человек за занавеской не догадался, что он обнаружен. Кажется, это ей удалось, во всяком случае, Надежда благополучно достигла двери комнаты и просочилась в прихожую.

Здесь она резко развернулась и бросилась наутек. Так быстро бегать ей не приходилось с третьего курса института, когда она сдавала норматив по легкой атлетике.

Выбежав на дорожку, прихотливо извивающуюся между домиками, Надежда сбавила темп, отдышалась

и попыталась привести мысли в порядок.

Шубин мертв. Больше того, судя по всему – убит. И она, Надежда, можно сказать, застала убийцу на месте преступления. Она его видела. Во всяком случае, видела его ботинки.

Что же из этого следует, и самое главное – что ей теперь делать?

На первый вопрос у нее не было ответа, а вот на второй нашлось целых два. Для начала – нужно сообщить о смерти Шубина администрации пансионата. В конце концов, разбираться с такими трагическими и непонятными событиями – это их забота.

Но сообщить им нужно так, чтобы никто не узнал, что это она, Надежда Николаевна Лебедева, приличная законопослушная женщина, нашла труп, что это она первой оказалась на месте преступления. Если, конечно, не считать убийцу.

Почему это так важно?

Вовсе не потому, что Надежда боялась оказаться главной подозреваемой. Это она пережила бы. Куда важнее другое. Если кто-нибудь посторонний узнает, что она была на месте убийства и как-то связана с убитым, это непременно станет известно ее мужу Сан Санычу, и уж он-то покажет Надежде, где раки зимуют, уж он-то от души попляшет на ее косточках!

Как уже говорилось, супруг Надежды Николаевны крайне неодобрительно относился к тому, что она то и дело ввязывалась в какие-то криминальные истории и изображала детектива-любителя.

Мало того что он вообще не одобрял всякое любительство, считая, что любое дело должны делать исключительно профессионалы, но еще и очень боялся за жену. Боялся, что нездоровое увлечение Надежды частным сыском рано или поздно доведет ее до серьезной беды. Поэтому он неоднократно брал с Надежды самое честное слово, что она больше никогда, ни за что, ни при каких обстоятельствах не ввяжется в криминал…

Надежда слово давала и честно пыталась его сдержать, но жизнь снова и снова сталкивала ее с детективными загадками, которые ей волей-неволей приходилось распутывать. И каждый раз Надежда прилагала невероятные усилия, чтобы скрыть от мужа очередную криминальную историю.

Значит, поняла Надежда, как это не неприятно, нужно сделать анонимный звонок.

И такая возможность у нее была. Ведь она машинально унесла с места преступления мобильный телефон покойного Шубина, так что, даже если звонок отследят, никто не сможет установить ее личность. Если, конечно, Надежду не узнают по голосу… Но уж она постарается, чтобы этого не случилось!

Надежда Николаевна достала из кармана мобильный телефон Шубина, набрала номер администрации. Ей тут же ответил строгий начальственный голос.

Надежда прикрыла телефон носовым платком, зажала нос и проговорила гнусавым простуженным голосом:

– Проверьте тринадцатый коттедж! Тринадцатый, вы меня поняли? Там что-то произошло!

– Что именно? –

озабоченно переспросил ее собеседник. – И кто это звонит?

– Неважно, кто звонит! – перебила его Надежда. – Неизвестный доброжелатель! Проверьте тринадцатый коттедж, и как можно быстрее! Там случилось что-то серьезное!

Не дожидаясь ответа, она отключилась.

Теперь телефон следовало бы вернуть на место преступления, но Надежде Николаевне страшно было даже подумать о том, чтобы вернуться в коттедж Шубина и еще раз увидеть его труп. Кроме того, туда уже наверняка спешат люди, взбудораженные ее звонком, и если ее там застукают – конец всей конспирации…

Надежда понимала, что мобильный телефон Шубина – это, возможно, важная улика и вещественное доказательство, которое выведет следствие на причину его убийства, но она ничего не могла поделать и малодушно сунула трубку в карман.

Какое-то время Надежда Николаевна в растерянности побродила между коттеджами и наконец вернулась в свой домик. Она надеялась, что позвонит муж, а телефон стоял на зарядке. Кроме того, ей ни с кем не хотелось встречаться – потому что ее растерянный и перепуганный вид у кого угодно мог вызвать подозрения.

Так или иначе, Надежда пристроилась на диване с книгой.

Муж не звонил.

Надежда водила глазами по строчкам, но ничего не понимала, буквы не складывались в слова, а если и складывались, слова не доходили до сознания. Перед ее глазами снова и снова вставало землистое лицо Шубина, его пустые, широко открытые глаза…

Несмотря на это, Надежда сама не заметила, как заснула.

Ей снилось, что она идет по бесконечной анфиладе больших полутемных комнат, идет все дальше и дальше. Комнаты следуют одна за другой, становятся все темнее и темнее, и Надежда прибавляет шаг, чтобы успеть дойти до наступления ночи. Куда дойти, зачем – она не знает, но идет все быстрее и быстрее. Наконец она оказывается в самой последней комнате. Посреди этой комнаты спиной к ней стоит человек.

Надежде этот человек кажется удивительно знакомым. Она подходит к нему, дотрагивается до его плеча…

Человек медленно, неторопливо поворачивается – и Надежда в ужасе видит, что у него нет лица.

Только пустой бледный овал без глаз, без носа и рта.

Надежда вскрикнула – и проснулась.

Она лежала на диване в неудобной позе, левая рука затекла, в голове звенело и бухало, как в пустой железной бочке, во рту пересохло. Со стыдом Надежда Николаевна поняла, что причиной всех этих неприятных явлений было не только ее неудобное положение, но и выпитые вечером два коктейля.

В комнате было темно – насколько может быть темно в наших краях в конце мая, перед самым наступлением белых ночей.

И тут в темноте прозвучал мелодичный звук, каким мобильный телефон сообщает о приходе сообщения.

Надежда всполошилась, решив, что это сообщение прислал муж, что с ним что-то случилось и ему немедленно нужна помощь. Она поднялась с дивана, чуть пошатываясь со сна, пошла на звук – и увидела, что ее собственный телефон не светится, а тревожный звук доносится из кармана куртки, где она оставила сотовый Шубина.