Отец Александр Мень: «Люди ждут Слова...»

Аман Ив

Отца Александра тревожило и то, что он видел в среде духовенства. Там все отчетливее проявлялись такие тенденции, как тоска по прошлому, враждебность ко всему непривычному, противодействие экуменизму, оппозиция любым реформам. Вероятно, это была реакция на разрушение коммунистическим режимом всех национальных ценностей.

Кстати, естественное и оправданное стремление обрести свои корни, вернуться к традициям характерно не только для православия: его разделяют верующие всех религий в бывшем Советском Союзе. Но воплощение в жизнь этих тенденций чревато опасностями, особенно когда происходит соединение крайнего национализма с клерикализмом, когда православие смешивают с национальностью. Идеализируя прошлое, забывали, что Церковь XIX века несет на себе часть ответственности за катастрофу 1917 года. Советская власть в течение десятилетий могла себе позволить представлять Церковь в виде осколков прошлого мира [246] .

Нет, Церковь не музей! В одной из последних проповедей отец Александр говорил, что он счастлив, когда государство возвращает церкви верующим, когда их реставрируют, но добавил, что, если мы не изменим жизнь, не обратим наши сердца, они останутся пустой скорлупой [247] .

246

Последнее интервью о. Александра Меня.

247

Проповедь. 15.07.1990.

Тем временем с переменным успехом, зигзагообразно шла перестройка. Весной 1989 года был избран новый парламент Советского Союза — Съезд народных депутатов СССР. И хотя коммунистическая партия сохранила свой монопольный статус, впервые за долгие годы на одно место могли баллотироваться несколько кандидатов. Первая сессия, открывшаяся в июне, прошла очень бурно. Некоторые депутаты прямо обвиняли во всем коммунистическую систему. В течение пятнадцати дней жизнь в стране, казалось, замерла: заседания транслировались полностью, и люди не отрывались от телевизионных экранов. Однако незадолго до этого, в Тбилиси, армейские подразделения учинили дикую резню: разгоняя мирную демонстрацию студентов, солдаты пустили в ход саперные лопатки.

Что же касается религии, власть снова заколебалась. В мае 1989 года председателя Совета по делам религий Харчева отстранили от должности, а идеологическая комиссия Центрального комитета партии отклонила проект закона, имевшего целью либерализовать деятельность религиозных организаций. (Закон о свободе совести будет принят только в октябре 1990 года, через месяц после смерти отца Александра.) Возвращение храмов продолжалось, хотя нередко местные коммунистические власти всячески тормозили этот процесс, и верующие, случалось, объявляли длительные голодовки.

В октябре Православная Церковь праздновала 400–ю годовщину установления Патриаршества на Руси. Впервые с 1918 года торжественное богослужение проходило в Кремле, в Успенском соборе, после революции превращенном в музей. Патриархия тогда канонизировала Патриарха Тихона. Надо сказать, что отец Александр испытывал к нему особое почтение и регулярно поминал его на литургии.

На Пасху архиепископ Парижский кардинал Люстиже по приглашению Московской патриархии приехал с официальным визитом в СССР. По дороге в Троице–Сергиеву лавру он настоял на том, чтобы заехать в Новую Деревню, где он смог бы поговорить с глазу на глаз с отцом Александром. «Встретившись с отцом Александром Менем, — вспоминает кардинал, — с первых мгновений я почувствовал, будто знал его всегда, как брата, как друга, и понял, что отныне он мне станет близким навсегда. А между тем мы разговаривали всего лишь минут десять».

Говорили они по–английски, без переводчика. Французский архиерей сразу понял значимость отца Александра. «У меня создалось впечатление, что его жизнь больше, чем моя, насыщена Евангелием, которое мы проповедуем, и что она неминуемо является знаком возвещаемого Слова». Но такое служение возможно лишь при личной причастности к тайне Креста. «Радость пасхальной недели, освещающая бедную паству, среди которой мы обменялись только несколькими фразами, была словно озарена сиянием тайны Креста». Когда они стали расставаться, кардинал сказал: «О, мы теперь встретимся уже только на небесах». Эти слова поразили отца Александра. Когда у кардинала несколько лет спустя спросили, что он хотел этим сказать, он пояснил: «Действительно, в отце Александре я увидел жизнь, принесенную в жертву, в его жертвенной любви к Христу и была его отвага. Я не предсказал его смерти, я только сказал вслух то, что отец Александр уже знал из слов Христа, обращенных к Петру: «Другой препояшет тебя и поведет, куда не хочешь» [248] . Как милость Божью рассматриваю я нашу необычную короткую встречу — она является предчувствием в настоящем времени будущей полноты времен».

248

Ин. 21, 18.

В конце октября отец Александр провел несколько дней у своей дочери, которая с недавних пор жила в Италии. Он должен был принять участие в одной конференции и

по необычайному стечению обстоятельств оказался в Риме как раз в день смерти Магдалены, основательницы Братства малых сестер Иисуса. Он встречался с ней еще раз в июле, во время ее последнего приезда в Россию. Отец Александр оказался как бы представителем своей Церкви и своей страны на ее похоронах. Он полагал, что пример малой сестры имеет значение для всех: ее жизнь — чудесный урок. «Не отвлеченный, а жизненный, практический. Урок подлинного христианского милосердия и служения людям» [249] .

249

Прот. Мень А. По заветам милосердия // Мос­ковский комсомолец. 10.06.1990.

В декабре 1989 года смерть Сахарова погрузила страну в траур. Огромные толпы людей пришли его провожать. В январе 1990 года танки вошли в Баку, город оказался на осадном положении. Затем — вновь рывок в сторону демократии: внушительные демонстрации прошли в Москве и в других крупных городах. В марте была изменена шестая статья советской Конституции о руководящей роли компартии. Прошли выборы в республиканские и местные советы. Среди новоизбранных депутатов появились новые люди, прежде не участвовавшие в политической жизни, и среди них несколько священнослужителей.

Митрополит Ювеналий как-то спросил отца Александра, почему он, человек известный и популярный, не выставил своей кандидатуры в народные депутаты. «Владыка! — ответил он. — Когда нам заниматься политикой? Сегодня мы имеем возможность день и ночь проповедовать Слово Божие, и я полностью отдал себя этому» [250] .

В июне Борис Ельцин демонстративно вышел из коммунистической партии, авторитет которой неуклонно падал. Однако те, кто тосковал о прошлом, думали, вероятно, о реванше — может быть, осенью.

250

Слово, произнесенное перед отпеванием про­тоиерея Александра Меня. В кн.: Памяти протоие­рея Александра Меня. С. 21.

В мае скончался Патриарх Пимен. Для избрания нового Патриарха был созван Собор Русской Православной Церкви. Если принципы его проведения и не были такими же, что и на Соборе 1917—1918 годов, духу которого призывали следовать некоторые из мирян и духовенства, то выборы, по крайней мере, проводились тайным голосованием, в отличие от предыдущих Соборов 1943, 1945 и 1971 годов. Патриархом избрали митрополита Ленинградского Алексия.

В интервью, данном испанской журналистке за четыре дня до смерти, отец Александр, обрисовав в общих чертах, без всякой снисходительности, состояние дел в Православной Церкви, вновь подчеркнул, что альтернативы пребыванию в Московской патриархии нет [251] . Накануне смерти он говорил одной своей духовной дочери: «Не верьте никому, кто будет говорить, что наша Церковь не свята. О том, что Церкви конец, сокрушались еще в четвертом веке. Церковь жива не нами, грешными, а Господом нашим Иисусом Христом. А Он всегда здесь с нами, в Своей Церкви. Здесь — продолжение воплощения Иисуса Христа в истории, здесь его Царство» [252] .

251

Последнее интервью о. Александра Меня.

252

Большакова Наталья. Последний день. Рига: Xpicmavoc, 1991. № I.e. 16.

Надежда общества на то, что каждый гражданин имеет право жить и действовать без опеки партии и государства, весной и летом 1990 года еще более возросла. Так называемое «неформальное движение» развивалось и крепло. Создавались новые политические партии, благотворительные организации, независимые журналы. Многие из проектов того времени не осуществились, но вместо них появлялись новые. Христиане также приняли участие в этом движении.

Для отца Александра настал период напряженнейшей деятельности. С самого начала года вместе с другими православными, католиками и протестантами он принимал участие в создании Библейского общества. Позднее взялся за организацию вечернего Православного университета. Он создал также общество «Культурное возрождение», которое ставило перед собой и образовательную, и гуманитарную цели, для чего устраивало конференции и встречи. Группа прихожан из Новой Деревни взяла на себя опеку над тяжело больными детьми в Детской республиканской клинической больнице в Москве. Отец Александр не раз бывал там, беседовал с детьми, утешал родителей.