Отец Александр Мень: Жизнь. Смерть. Бессмертие
Шрифт:
Традиция — нечто второстепенное. О. Александр не видел особой разницы между католичеством и православием, так как видел Церковь будущего, в которой все эти различия исчезнут. Возможно, думал, что Церковь будущего создастся не принудительно, а свободно, через доверие личностно зрелых людей. Это прорезывалось в лекциях отца последних нескольких лет. Это мнение разделяли и некоторые западные богословы, напр., о. Жак Лёв. Становление Христовой Церкви будущего, может быть, уже началось.
Общее впечатление от Чтений: вокруг о. Александра было невероятное количество ярких и талантливых людей, и то, что многие из них сказали, — бесценное
02.11.91
Знакомство с отцом — ничем не заслуженный дар. В нем была та полнота христианской жизни, при которой любовь и вера переливаются через край.
В одной из проповедей он говорил: «Познай Господа, и ты не будешь колебаться и сомневаться, ты не будешь унывать, страшиться — ты будешь побеждать в себе и грех, и страх, и трепет, и косность, и всё наше земное человеческое несовершенство». Это пережито на собственном опыте. Он — познал и потому имел право и власть так говорить.
«Познаешь Господа и найдешь Истинного Проводника, Который будет тебя вести по жизни. Указатель пути, знамение надежды — Крест, который нам светит впереди». Вот Кто его вел, вот Кто был с ним на его кресте…
Он породнился с нами — а это знак его величайшего доверия и любви к нам.
03/04.11.91
Его проповеди, да и не только проповеди, поражают своей безупречной логикой, которая непонятным образом сочетается с художественным стилем изложения.
04.11.91
Временами я отчетливо ощущал его одиночество. Он был на такой высоте, на которую никто из нас подняться не мог. Вместе с тем и одиночество его было все-таки относительным: он был всегда со Христом.
06.11.91
Всё наше несчастье — от нашей духовной слепоты. Мы сами навлекаем на себя бедствия. Как выйти из леса, если ты всё более углубляешься в чащу? Терапия и хирургия — самые распространенные методы лечения, а в духовной жизни их роль играют скорби и бедствия. Только они могут заставить нас прозреть. Но подобно лекарству терапевта и скальпелю хирурга, они могут и убить. Это во многом зависит от нас — выйти из дремучего леса на прекрасную поляну или заблудиться в чаще и погибнуть.
Мы дети, сующие руку в огонь. Кто виноват, что нам больно? Если хочешь уцелеть, не лезь в горящий дом, иначе сгоришь.
Редко кому удается стать зрячим без страданий. Но тот, кому дано стать зрячим свыше, тоже страдает, и даже больше, но по–другому — не от своих грехов, а от чужих. Таков отец Александр.
Если хочешь, чтоб тебя любили, — полюби сам.
08.11.91
О. Александр о разнице Ветхого и Нового Завета: закон справедливости и закон любви. Там — дикость нравов —>нужна узда (закон), иначе хаос. Христианство обращается к уже приуготовленным людям.
Сейчас — оживление хаоса, вызванное контрнаступлением язычества.
09.11.91
Ретроспективный анализ последних дней жизни о. Александра привел меня к выводу: он знал, что с ним произойдет. Может быть, знал и дату смерти. Есть много признаков,
С другой стороны, заканчивая лекцию в Историко–архивном институте 4 сентября, он говорит о том, что будет на следующих его лекциях и, кроме того, перечисляет, где еще он читает циклы лекций, говорит, что собирается опубликовать сводную таблицу своих выступлений в газете.
Может быть, мистическое знание сталкивается здесь с обыденным? Или точное знание пришло после 4 сентября?
14/15.11.91
Еще о Чтениях. Рогатый не мог, разумеется, остаться равнодушным. Человек, фамилию которого я называть не хочу (прихожанин отца), явил такой взвинченный эгоцентризм, такую душевную неопрятность, такую расхристанность, что стало тошно (в буквальном смысле слова). Он облил грязью и отца, и всех сидящих в зале. Со снисходительной фамильярностью, похлопывая о. Александра по плечу, он сообщил аудитории, что ничего нового отец в христианство не внес, а сказать что-либо вразумительное об апостоле Павле якобы вообще оказался не в силах (претендовавший на это оратор — тем более). Как глухарь на току, не замечая реакции зала, он изливал свои чувства трепетного восхищения и обожания — обращенные не к ближнему, а к себе, любимому.
Этот словесный понос продолжался минут 40 (при регламенте 10–15). И хотя солисту неоднократно кричали «Хватит!» (не только чинные старушки), а председатель напоминал о времени, он не сошел со сцены, пока не изнемог, выразив сожаление, что сказал так мало. Клинический случай чудовищной самовлюбленности.
Когда цыпленок табака учит курицу, это не просто смешно — это противно. А если он еще страдает синдромом Сальери, это говорит о запущенной духовной болезни.
Хорошо ответила этому человеку Соня Рукова. «Предыдущее выступление вызвало глубокую боль. Это вольная или невольная спекуляция именем отца. Как же мы можем быть его духовными детьми? Что мы можем сказать о нем, когда еще живы его родные? Апостол Павел — фигура загадочная, которая вызывала у него благоговение».
«Для меня о. Александр — воплощенная Благая Весть. Утверждаю, что о. Александр свят. Он святой в том смысле, в каком он учил нас, — в смысле всецелой поглощенности христианством. Он живое воплощенное свидетельство правоты Евангелия и исполненных заповедей Христовых. Евангелие — это же всё про него. Этот человек всецело со Христом». Привела слова отца: «Они думают, что я принадлежу всем. А я не принадлежу даже себе».
О. Александр говорил о дефиците благоговения: «Мы абсолютно фамильярны с Богом, со святостью». Из телевизионной записи вычеркнуты его слова о дефиците любви. Это его подлинная боль. «Что такое дистанция между мной и духовным отцом? — Мы не осознаём этого».
Самый дорогой сувенир отца, который он всегда носил с собой, — кусочек листа с гефсиманской оливы. Постоянно хранил в шкатулке камень из Гефсиманского сада.
«Однажды я уронила банку с крещенской водой. На его лице появилось выражение боли. Он сказал: «Со священными предметами надо обращаться очень осторожно»».
Другие слова о. Александра: «Когда вы пишете о Деве Марии и Христе, старайтесь смотреть на них не изнутри, а только на расстоянии: мы можем внести свое».
«Мы по отношению к отцу очень виноваты. Нас много, тех, кто ощущал эту вину. Мы потеряли бдительность. Мы забыли, что такое период гонений.