Отец Александр Мень: Жизнь. Смерть. Бессмертие
Шрифт:
Во всём, даже в мелочах, он следовал Евангелию, духу Христову. Он смог стать великим наставником, потому что исповедовал своей жизнью великое смирение, был слугою всем нам и тем самым — образцом для всех нас.
Скромность, смирение, простота и непритязательность, присущие, по словам о. Александра, великим святым (напр., Феодосию Печерскому и Сергию Радонежскому), были в высшей степени свойственны ему самому.
Никакой сентиментальности, расслабленности, дряблости духа, никакого святочного добродушия. Нет, трезвость.
Возрождал дух народа после многих десятилетий насилия и одичания.
Харизма духовного водительства, наставничества.
Просто смешно читать о якобы
22.05.91
Сейчас особенно ясно, что весь этот поток новостей, стихия политических страстей, политическая суета, калейдоскопическая смена фигур на сцене политического театра — всё это пена, селевый поток, сметающий на своем пути многие жизни, но оставляющий лишь горечь, разочарование и опустошенность.
Пока эта политическая жизнь лишена духовно–нравственного измерения, она обрекает нас на крысиные гонки, на вечный бег в беличьем колесе. И всё это очень быстро кончается — личным крахом, смертью, увенчивающей бессмысленную, ничтожную жизнь.
Только следование Христу дает опору в этой жизни, придает ей цель и смысл, оправдывает наше пребывание на земле. Именно этому учил нас отец Александр.
Он был дан нам ввиду нашей духовной немощи. И он отнят у нас ввиду нашего недостоинства. Нашего — в широком смысле: народа, страны, Русской Православной Церкви. Но и в узком смысле — тоже, в смысле прихода новодеревенского. Инфантильное сознание, об опасности которого отец нас предупреждал, и не раз, оно невероятно живуче, и оно может привести к страшным последствиям. Это удобно — не только отдать себя на волю Божию (что правильно), но и отрешиться от собственной воли вообще — плыть по течению. Это ленивое, потребительское сознание, которое рассчитывает не на свои внутренние, духовные усилия, а лишь на то, что тебя будут вести, пасти и думать тебе не надо ни о чем.
Это опасное заблуждение, и оно карается сурово. О. Александр говорил, что корень этого заблуждения — в непонимании смысла Богочеловечества, которое (непонимание) ведет к несвободе.
О. Александр, по слову Христа, познал истину, и она сделала его свободным. Мы истину не познали — и мы несвободны.
26.05.91
Мне кажется, для человека, еще неустойчивого в вере, о. Александр был великим примером и великим утешением: если есть о. Александр, значит есть Бог, есть Христос.
Новая Деревня. Троица. У могилы о. Александра.
Первая старуха: — Ну, нашли кто убил?
Вторая старуха: — Не нашли.
Я: — И не найдут.
Первая старуха: — Значит свои его убили.
Я: — Это кто же — «свои»?
Первая: — Ну, друзья его.
Я: — Да нет, таких «друзей» у него не было. Это именно не свои, а чужие.
Вторая: — Мне знакомая рассказывала: он к ней за неделю до смерти приезжал в Калининград и говорил: «Мне так много надо успеть сделать, а жить мне осталось совсем мало». Не знаю, было это или нет, но она говорит — он к каким-то знакомым заезжал.
То к ней самой, то «к каким-то знакомым». Так рождаются мифы. Но в мифе есть и правда: он знал, что жить ему осталось мало…
Другая старуха у могилы о. Александра. Земно кланяется, молится:
— Упокой тебя Боже. С праздником тебя, отче!
Он создавал вокруг себя особое молитвенное пространство. Это было как бы заряженное духовное поле.
14.06.91
О.
Это убийство задумал, подготовил и осуществил симбиоз клерикальных, государственно–репрессивных и правонационалистических (профашистских) сил.
25.06.91
Это убийство — трагедия не только о. Александра. Это трагедия общества и трагедия Церкви. Всей Церкви. Провал в архаику.
28/29.06.91
Невероятным напряжением сил человечество исторгает из себя такие сгустки энергии, как отец Александр, как Сахаров, как Швейцер. Это протуберанцы света и добра. Это энергия благодатная, спасительная, спасающая всех нас от гибели.
Как Сократ, о. Александр не отклонил чашу.
Сократ — христианин до Христа. Отец Александр — христианин после Христа.
Христос — Он ведь тоже не отклонил чашу.
30.06.91
30 тиранов осудили Сократа на смерть.
30 сребреников получил Иуда.
30 лет служения о. Александра в сане священника.
Выходит, 30 — тоже символическое число.
01.07.91
Сколько я ни подходил к нему под благословение — никогда он меня не благословлял. Только обнимал и целовал… Но это и было благословение.
11.07.91
Отец призывал нас к бодрствованию — и всегда бодрствовал.
Он призывал нас прощать — и прощал нам все наши художества.
Он призывал любить Бога — и любил Его беззаветно, всем сердцем, всей душой, всем разумением, всей крепостью.
Он призывал только к тому, что испытывал и знал сам.
Если он умел, испытывал, знал — значит, это возможно.
22.07.91
Я отчетливо понимаю: встреча с отцом Александром — поворотный пункт моей жизни. Она определила мое внутреннее устроение, позволила мне жить осмысленно, дала мне упор и несравненный образец.
Кто более популярен в нашей стране — о. Александр или какой-нибудь эстрадный идол? Вопрос риторический: конечно, идол. Впрочем, на Западе то же самое — не стоит обольщаться. Попкультура для нынешнего общества важнее, чем культура. Не говорю уже о том, что превышает культуру и потому превышает разумение толпы.
27.07.91
Он исцелял людей (духовно и физически) как бы мимоходом, не желая акцентировать свои заслуги, привлекать к себе внимание.
02.08.91
Необозримый космос его души.
Снова вспомнил похороны о. Александра. Митрополит Ювеналий, огласив частное послание Патриарха и сказав достаточно тепло об отце, удалился в храм. Начались надгробные речи. Первый — Глеб Якунин. Неожиданно вслед за ним предложили выступить мне (наверно, потому, что я оказался у гроба). Согласен ли я? Да, я согласен. Собраться с мыслями было нелегко. Всё как в тумане. Говорил с долгими, мучительными паузами. Всё сказано верно, но как мало я сказал, как многое успел забыть в тот момент!