Отец Кристины-Альберты
Шрифт:
Медленно, непрерывно разгоралась заря. Облачко, перышком плывшее в небе, вдруг запылало, за ним другое. Мощный луч света, похожий на луч прожектора, только гораздо шире, косо ударил в сторону севера. Затем над пологим горбом дальнего холма протянулось лезвие слепящего света, уподобилось кривому ножу, шапке, куполу — дрожащий, пылающий, полыхающий огонь. И вот, оторвавшись от холма, круглое и красное, взошло ноябрьское солнце.
Свет стал совсем дневным, туман рассеялся. Теперь над гребнем холма виднелись крыши приюта, лишившиеся ночной магии, унылые и обычные. Где-то в том направлении лаяла собака.
Странно,
Но теперь это большого значения не имело. В любом случае он наблюдал восход солнца почти невероятной красоты. Какая замечательная вещь — солнце! Из всех видимых вещей, наиболее подобная Богу!
Может быть, никаких спасителей тут и не было. Может быть, он понял неверно. Он знал, что отупел. Он все чаще и чаще понимал неверно. Быть может, скоро сторожа начнут поиски и заберут его назад в приют. Возможно, так суждено. Он не позволит, чтобы это его расстроило. Жизнь полна тяжких испытаний и разочарований. Теперь он всем существом ощущал холод и усталость. От его недавней энергии не осталось и следа. Вздрогнув, он заметил, что на склоне напротив него стоит человек. И вновь он ожил. Этот человек стоял неподвижно и смотрел на территорию приюта. Кто-то из служителей разыскивает его? Или кто-то из обещанных спасителей? Один из обещанных спасителей?
Саргон вовсе не был таким спокойным и апатичным, как ему казалось. Он дрожал весь, с головы до ног. Но не от холода, это была дрожь волнения. Он почувствовал, что должен покончить с этой неизвестностью, и будь что будет. Как ему привлечь внимание этого человека? Он помахал рукой. Затем вынул грязный носовой платочек из кармана халата и замахал им. Вот! Теперь человек, казалось, смотрел прямо на Саргона.
Он пошел к Саргону медленно, будто не веря своим глазам. Потом замахал обеими руками и припустил бегом.
Саргон сидел, не шевелясь. Он все время знал, что они придут за ним.
Это был Бобби, совсем рядом, и он кричал:
— Это вы! Саргон!
Саргон не стал его ждать, повернулся, уцепился за плющ и спрыгнул со стены. Они схватились за руки.
— Вы пришли увезти меня!
— Я был в отчаянии. Не верил, что вы меня поняли. Я просто ошарашен… Дайте сообразить, что нам делать теперь. Великолепно! Мой мотоциклет в гостинице. Досадно. Да, идемте. Я должен вас где-то спрятать и сбегать за ним. И мы уедем. Не думал, что у вас нет верхней одежды. Ваша одежда? Ее почти не будет видно. Холодно. Да, конечно. Я захвачу плед. В коляске есть плед.
Он повел Саргона вверх по склону, то и дело оглядываясь на поля приюта. Саргон семенил рядом с ним, безмятежно полагаясь на Бога и Бобби с безграничной кротостью, с какой доверяют преданному слуге.
В это утро ум Бобби был ясен и остер. К приюту он забрел потому, что, терзаемый сожалениями, не мог дольше оставаться в постели. Необыкновенная удача встречи с Саргоном восстановила всю его уверенность в себе и в благоприятности хода событий. Он придумал план быстро и решительно. Отвезти Саргона в гостиницу и напоить кофе было невозможно. Едва его хватятся, они тотчас явятся в деревню. А там, конечно, все обратят внимание на нелепую фигурку в халате, шлепанцах и с исцарапанными лодыжками. Надо его спрятать где-то тут. В той буковой рощице за гребнем холма. (Был бы он одет потеплее!)
Саргон был исполнен доверчивости и послушания.
— Холодно, я знаю, — сказал Бобби, — но неизбежно. Будь бы здесь поменьше мокрых сухих листьев.
— Только поторопитесь, приведите помощь, — сказал Саргон.
— Ни шагу отсюда, — сказал Бобби.
Тайник был не самым надежным на свете — канава, укрытая остролистом, на опушке редкой буковой рощи, но ничего лучше вокруг не было.
— Пока, — сказал Бобби и зарысил к гостинице и мотоциклету. Добрался он туда растрепанный, раскрасневшийся, запыхавшийся — и столкнулся с подозрительностью и нерасторопностью, когда немедленно потребовал счет, отказался от завтрака, удовольствовавшись чашкой чая и куском хлеба с маслом, и принялся паковать свой рюкзак. Но потребовалось переделать массу вещей, занявших нескончаемое время. В довершение десятка проволочек в гостинице не оказалось сдачи, и деньги послали разменивать в деревенскую лавку. Мотоциклет Билли, всегда нравный, никак не хотел заводиться. А тем временем Саргон зябнул среди грязи и мокрой опавшей листвы под роняющими капли деревьями. Или, хуже того: он уже схвачен и его ведут назад в приют-тюрьму.
Было почти восемь, когда Бобби увидел с проселка буковую рощицу, и тут же у него оборвалось сердце: к нему приближались двое дюжих верзил. Он сразу распознал в них приютских санитаров по той ауре унтер-офицерской власти, которая отличает тюремных надзирателей, бывших полицейских, табельщиков и служителей сумасшедших домов. Когда он подъехал ближе, они вышли на дорогу и замахали, чтобы он остановился.
— Черт! — сказал Бобби и затормозил.
Они подошли к нему. Особой враждебности в них заметно не было.
— Извиняюсь, сэр, — сказал один, и Бобби сразу полегчало. — Вон та стена, сэр, это Каммердаунский приют. Может, вы о нем слышали, сэр?
— Нет. А какое из зданий за ней приют? Все они? — Бобби похвалил себя за находчивость и воспрянул духом.
— Ага, сэр.
— Чертовски большой приют! — заметил Бобби.
— Один из тамошних сегодня утром ушел. Безобидный старичок, вот мы и решились остановить вас. Может, вы его видели?
На Бобби снизошло вдохновение.
— По-моему, видел. На нем что-то вроде бурого халата и шлепанцы, а голова ничем не покрыта?
— Он самый, сэр. А где ж вы его видели.
Бобби обернулся и махнул рукой в сторону, откуда приехал.
— Он пробирался по краю поля, — сказал он. — Я его видел… да не больше пяти минут назад. В миле отсюда или чуть дальше. Он бежал вдоль изгороди справа… то есть слева… около каштановой посадки.
— Это он, Джим. Так где, вы сказали, сэр?
Бобби осенила еще более блистательная мысль.
— Если один из вас сядет позади меня, а другой вот в эту штуку… — перегрузка, конечно, но ничего, — я вас отвезу на место. Прямо сейчас.
И не дожидаясь ответа, он начал разворачиваться.
— Вы нам здорово поможете, сэр, — сказал Джим.
— О чем речь! — сказал Бобби.
Бобби теперь был в своей стихии. Усадив их при помощи полезных советов — даже тот, что пониже, еле втиснулся в коляску, а другой придавил багажник точно куль с песком, — он провез их полторы мили, пока не увидел каштан возле живой изгороди. Аккуратно сгрузил их, выслушал искренние, но торопливые слова благодарности, ответил дружелюбным кивком и отправил их бодрой рысью через поле.