Отец-миллионер под прикрытием
Шрифт:
Я только время потерял. Мог бы надавить, разнести их конторку к чертям собачьим по щелчку двух пальцев, но смысла не вижу. Мое эго и без того на нужном уровне.
Выхожу из “Плазы”, спускаюсь по тротуару в конец улицы, дальше направо. В отделе сотовой связи мне говорят, что сим-карту оформляют с паспортом. Без них знал.
— Мне прямо сейчас надо. Договоримся?
— Простите, у нас камеры, — чуть не плачет студент на заочке.
Он бы больше хотел договориться.
По телефону Грэсии связываюсь с замом одного из своих автосалонов.
— Кто она, Марсело? Местная? Околдовала тебя? Так я прощу.
— Какая разница?
— Огромная! Неужели она лучше меня? Нет, быть такого не может! Ты просто оступился. Сейчас вернемся домой, и все станет по-прежнему. Марсело, мне дует. Скажи водителю, пусть закроет окно. Реши эту проблему! — капризничает строптивая Грэсия, тянется рукой к моему запястью.
— Ты найдешь себе лучше. Кого полюбишь искренне, Грэсия.
— Не нужен мне другой! И любовь твоя тоже. Отец никогда не простит этого, Марсело!
— Тогда ему самому придется отбиваться от Педро.
За мутным стеклом такси виднеются мелкие огоньки и люди с красными фонарями в руках. Останавливаемся дальше. Забираю чемодан испанки, саму испанку, двигаемся по открытой бетонной площадке. Погода меняется. Промозглый холодный ветер пробирается под кофту. Здороваюсь с мужиками. Грэсия утыкается в гаджет, сидит на чемодане. Через минут пятнадцать слышу гул за пеленой серых облаков. Небо не радует ясностью, но пилот приземляется профессионально.
Перелет до Мадрида обычно занимает пять часов. Внутри роскошного борта не знаю, куда деться от Грэсии. Было все. От непринятия и соблазнения до откровенной истерики и шантажа.
— Я этого просто так не оставлю, Марсело. Пожалеешь! — сидит напротив, стучит кулаком по мягкому подлокотнику.
— Пристегни ремень.
Из окна самолета Мадрид смотрится как тонкая золотистая паутина на фоне беспроглядной черноты. Тысячи мигающих огней. Хорошо знакомая территория. Но стоит отвести взгляд от стекла, как тут же натыкаюсь на хмурую физиономию брюнетки. Она расстроена, ее гордыня терпит крах.
— Идем, Грэсия, — подаю бывшей невесте руку.
Шагаю по трапу. Легкие обжигает воздух Мадрида. Другой запах.
Тороплюсь. Усаживаемся в авто телохранителей и, не теряя времени, едем в резиденцию дона Лоренсео.
А в Мадриде рассвет. И у Белоснежки тоже. Сейчас она еще спит, а может, не спит. Зубы точит. Я скоро вернусь, моя маленькая светлая девочка. Мы начнем все заново. И не одна ночь будет только для нас. За добрую душу Маруси и землю грызть можно.
Еще рано, но жители Мадрида — заядлые собачники: слева от меня по бульвару Пасео дель Прадо прохаживается сеньора со стайкой представителей собачьей мелюзги на одной шлейке. За ними шествует статный дон в сопровождении пузатого бульдога. Кошек, свободно разгуливающих, здесь тоже много, но по центру города они не ходят — слишком для них шумно. Кошки обитают в местах, где потише. Скользят с утра бесшумными тенями. Злющему
В западной части Мадрида проезжаем огромный дворец с колоннами — официальную резиденцию королей для церемоний. Тщательно отреставрированную. Помпезная, как и много лет назад. Почти такая же и у дона Лоренсео. Только современнее — с зеркальными панорамными окнами и стеклянными дверями, которые не увидишь с улицы из-за глухого каменного забора.
— Пресвятые угодники, Марсело! Они все еще здесь! — визжит Грэсия и не очень приятно вонзается ногтями в плечо.
— Успокойся.
Выхожу из машины первым.
В нос пробивается приятный аромат мимоз у кованых ворот дона Лоренсео. Отнюдь не приятно воняет Педро, что стоит рядом с усадьбой Дона. Пришлый враг в кожаных драных штанах и косухе. Лет на десять меня старше. Он сразу замечает меня, привычным жестом поправляет густые усы. Второй рукой покачивает деревянной битой. Как всегда. Позади двадцать аксакалов. Может, больше, может, меньше — я не пересчитывал. Такие же смуглые потные верзилы с решительным настроем.
— О! Марсело Бланко-де-Кастро. Неужели трусливый дон снова спрятался за твою спину? Я хочу поговорить с ним лично.
И вот эта моя реальность. Стабильная до тошноты. Раза три в неделю — как обязательная программа. Подхожу вплотную к Педро, остальные Латинусы напрягаются. Щурюсь, смотрю на испанца сверху вниз. Он мелкий и жилистый.
— А я думаю, что ты к медведям в Россию захотел. Гляди у меня. Не понаслышке знаешь, откуда я родом. Увезу тебя в Сибирь, Педро, заставлю лес валить на морозе. Тебя там будут кормить не блинами с икрой, а оливье. И только им. Состав помнишь? Как выворачивало тебя, помнишь?
Хватаю Педро за грудки, а меня плотным кольцом окружают Латинусы. Мне не страшно, но смрад от немытых тел вызывает отвращение.
— Стоять! — пытаюсь контролировать всех одновременно. — Запугать меня вздумали? На Колыму всех отправлю. Так что без крови. Вашей.
— Мы пришли к Лоренсео, а не к тебе, Марсело. Это наши дела. Ты не женат на его дочери и отношения пока к их семье имеешь только на словах.
— Вон отсюда… — рычу в блестящую от пота морду Педро.
Он говорит, что выждет момент и доберется до Лоренсео. Он все равно отнимет его винодельни и поля. Война не закончена. Педро отстраняется, сплевывает рядом на каменную брусчатку и под свист шакалов скрывается в сером утреннем тумане.
Надоели. До изжоги.
Только после этого дверца авто открывается, и ко мне бежит зареванная Грэсия.
— Марсело! Но вот как мы без тебя? Они же не пощадят нас!
— Идем в дом.
Устало тру переносицу.
Высокие врата распахиваются, и я будто снова возвращаюсь в холодную бездушную реальность. Сердце саднит по Кошкиной.
Прислуга дона выстроена в ряд на уличной террасе. В черной закрытой форме и белых перчатках. Киваю в знак приветствия, за спиной причитает Грэсия. Толкаю стеклянную дверь и знаю, куда подниматься — на третий этаж роскошной резиденции, где можно устраивать экскурсии. В личные апартаменты несостоявшегося тестя.