Отец моего парня
Шрифт:
— Скорее, — замялся он вдруг, — защита, Машунь. Я параноик в некоторой степени. Мне лучше перебдеть, чем недобдеть.
— То есть, все ради безопасности, а не чтобы мужиков отслеживать, с которым я общаюсь, да? — наивно заморгала глазками я и тот сжал губы в тонкую линию.
— Естественно, золотце мое! — честно солгал он, — Только ради этого.
У Дмитрия Петровича на все был свой ответ, разговор становился изматывающим и бессмысленным, так что я прямо в лоб задала ему вопрос. Самый главный:
— Какими вы видите дальнейшие наши отношения? — наверное, мужчина впервые встречал таких
— Я старше, Машунь. Умнее. Лучше знаю, как надо. — устало выдохнул он, растирая глаза. Будто Я его вымотала, а не наоборот. Будто я тут начудила, а не Он! Нет, нормально вообще? Злился уже, бесился явно, даже не скрывая этого. — И мне нужна девушка, которая будет понимать специфику моего и своего положения. А не стремиться гулять по кабакам со всякими с… сомнительным личностями.
— Ха! — я задохнулась от возмущения, — Ясно, какого вы обо мне мнения. И о моих друзьях.
— Чтобы быть со мной, тебе придется повзрослеть, — сказал Дмитрий Петрович на полном серьезе. Я посмотрела ему в глаза и увидела там… Что? Надежду? Он, что, на полном серьезе думал, что я буду уговаривать его меня не бросать? В ноги брошусь? Стану умолять? Это прямо по гордости полоснуло не ножом, а чем-то намного острее.
И в тот момент, я – забитая и закомплексованная по жизни – вдруг ощутила внутри себя какую-то внутреннюю силу. Желание доказать, что не какая-то кукла для траха, без мозгов и самоуважения.
— Хмм… То есть, ради вас мне нужно полностью поменять всю свою жизнь, верно? — многозначительно выгнув бровь, я ждала ответа. Скрепя зубами, Дмитрий Петрович молчал, а я принялась загибать пальцы. — Я могу сделать это по трем причинам. Первая, если вы – мой последний вагон. Не думаю, мне ведь всего двадцать один! Второе, если я страшная дурочка, которая рада любому мужику, обратившему на нее вынимание! При всем уважении – нет. И, третье, если я падкая на бабки, как вы там сказали? «Прыгающая по членам», да? Так вот, третье нет. Меня деньги не возбуждают.
— МАША, пока не поздно… Просто, нах, помолчи! — предупреждающе отчеканил Дмитрий Петрович, призывая меня закончить душевное излияние, но я осмелилась продолжить. Очень уж сильно он меня взбесил. Никогда такой злой не была от рождения!
— Так вот, — я перешла на свой обычный тон, без капли иронии и сарказма. — Я очень хорошо провела с вами время, но больше не вижу смысла продолжать это общение. Все купленные вами подарки прошу вернуть в магазин. За ремонт в общежитие прошу выставить счет. Как и за все остальное, что вернуть невозможно. Готова даже подписать кредит на возврат средств. — я коснулась его ладони, и ощутила, какими напряженными были пальцы мужчины в тот момент. Он стал самой настоящей каменной скалой. — Спасибо вам за все. Это самые незабываемые новогодние каникулы в моей жизни! Я их никогда не забуду. И вас тоже.
Аккуратно перекинув на мужчину букет, я увидела, что Дмитрий Петрович с огромным
Глава 9
— Ма-а-ашь, — хитро окликнула меня Лера.
Я, поправляющая блузу перед зеркалом, повернулась к соседской постели и застала девушку жующую печенье.
— Ты уверенна, что готова к экзамену? — спросила она обеспокоенно и я нервно выдохнула.
— Я и на сессии была готова, ты же знаешь, — голос все равно подрагивал, — С чего бы мне сейчас не быть готовой?
Лера многозначительно кивнула на все те бесчисленные цветы, что превратили нашу комнату в огромную клумбу. А все потому, что Дмитрий Петрович молча передавал их с комендантом каждое утро. Даже представить боюсь, как он договорился с нашей престарелой злобной старухой о таком «одолжении»!
Мне некуда было их возвращать; в коридоре оставлять не разрешили; на улицу выставлять в мороз жалко. Пришлось брать в комнату. Но когда места для передвижения не осталось, Лера поставила мне условие: либо я съезжаю со своими цветочками на улицу, либо просто не беру больше цветы в комнату. И тогда пришел вариант дарить их работникам общаги. Только Дима их, словно нарочно, еще больше присылать стал, делая мою жизнь чертовым квестом: кому пристроить очередной букетик?
А еще он звонил. Все две недели звонил каждый день утром и вечером. Один раз. Почти в одно и тоже самое время. Я ждала этого звонка, хоть и не брала трубку. Заблокировать не могла, потому что номер был неопределенным. И на сообщения, которые он мне постоянно слал, ответить тоже не могла. Хотя… И так бы не ответила!
«Когда ты спала, я сделал твое фото и теперь оно стоит у меня на заставке. Ты там такая милая. Прямо ангелочек. Даже слюнка капает… Спокойной ночи, пчелка.»
«Доброе утро, Машунь! В общаге нет твоих вещей, поэтому Игнат привезет их ближе к обеду. Вряд ли ты захочешь забрать их лично, так что он оставить при входе.»
«В моей постели чертовски пусто без тебя. Это так странно, потому что целую жизнь до этого я спал один и ничего не смущало. Теперь же придется засыпать в обнимку с подушкой. Доброй ночи, зайчик!»
«Проснулся с мыслью, что хочу съесть ту твою яичницу, что ты мне готовила в отеле, помнишь? А помнишь лицо администратора, когда я попросил принести свежие сырые яйца прямо в номер? Бесценно!»
«Ехал с работы и увидел на витрине шикарную зеленую комбинацию. Она создана только для твоего тела и моих глаз, пчелка. Остановился, купил. Но увидишь ты ее только когда вернешься!»
Сообщения приходили каждый день… И, как бы я не хотела себе в этом признаваться, под конец второй недели я уже почти привыкла существовать в таком режиме «ждуна». Запрещала себе раскисать. Запрещала себе думать о мужчине, с которым просто нельзя быть вместе, а потом, как какая-то ненормальная, пол ночи перечитывая одну и туже строчку: «Без тебя все какое-то тусклое» датированную двумя днями ранее. И тело мое трепетало вместе с душей. И на губах появлялась улыбка, согнать которую вообще не выходило.