Отец моего парня
Шрифт:
— Лучше бы ты так про джинсы переживала, — подмигнула я подруге, и та замерла с шоколадкой у рта.
— Про джинсы? — заморгала она непонимающе.
— Ты за каникулы столько сладостей слопала, что скоро придется закупать новый гардероб. Размерчика так на три где-то больше…
Договорить я не успела, потому что в лицо мне прилетела увесистая подушка. Я подошла к Лере, возвращая ее на кровать, и замерла у окна. Прямо у парадного входа стоял черный Рендж Ровер и рядом курил Игнат.
— Что там? А?? Куда пялишься?? — заметив мой ошалелый взгляд, Лера пристроилась
— Это Игнат. Водитель того мужчины, что ты видела у кафе… — вынуждена была признать я, потому что подруга бы не отстала.
Довольно улыбнувшись, Лера кинулась к зеркалу, где быстро привела волосы впрядок. Скинула растянутую пижаму и натянула красную комбинацию.
— Идем, провожу тебя. — загадочно подмигнула мне она.
— Зачем? — искренне не поняла я.
— Покурю, — девушка постучала себе по голове. Мол, все элементарно. Но мне таким все не казалось.
— Ты не куришь! — качнула головой я, складывая руки на животе. Хитрый блеск в глазах Леры мне вообще не нравился. — И я с Игнатом никуда не поеду.
— Да не едь ты никуда, прости господи, — закатила глаза она, взрываясь. — Просто представишь меня ему и вали на все четыре стороны!
На такое я была согласна, только вид полу раздетой Леры смущал не на шутку. Если бы она вышла на улицу в купальнике, то выглядела бы более органично.
— Маша, доброе утро! — увидев меня, Игнат быстро выкинул сигарету. Только вот по мне он только мазнул взглядом, ошалело разглядывая Леру. — Дмитрий Петрович сказал подвести на экзамен по истории…
— Я сама дойду, спасибо, — мягко улыбнувшись, я отступила в сторону, позволяя подруге кокетливо вытянуть ножку впереди. Игнат очень оценил, даже испарина на лбу выступила. — Моя подруга Лера очень хочет покурить, но сигареты кончились. Я сказала, ты с ней поделишься.
— С р-радость! — немного растерянно улыбнулся мужчина, почесав затылок.
— Здрасте! — выпалила моя подруга, кивая мне в сторону. Мол, вали давай.
Я под шумок и слиняла.
Всю дорогу до вуза меня трясло не на шутку. Препод по истории отказался ставить зачет перед Новым Годом, хотя я ответила на три билета подряд правильно. Но он, великий и всезнающий, нашел мои слова абсурдными и назначил пересдачу. Как какой-то двоечнице, ей богу.
И хоть я знала в это раз намного больше, чем составляла программа, но все равно внутренний страх почему-то не покидал. Если в этот раз не сдам – будет комиссия. А если сдам на тройку – прощай стипендия. Пятерку уже не поставят, так что только четверка осталась. Других вариантов нет.
— Воронцова? — послышался надменный голос старика после первого же стука, — Входите.
Ему было около семидесяти. Во всяком случае, на вид: сморщенный, высохший, сгорбленный. С надменным видом и с вечно сжатыми губами. Назначил мне пересдачу в самом дальнем крыле вуза, который почти всегда пустовал. Еще и аудитория какая-то жуткая… Сперва входишь в темный предбанник, а из него три двери, лишь одна из них нужная.
—
— Вы единственная такая «умная», — с издевкой хмыкнул тот и ударил кулаком по столу, указывая на билеты. — Тяните.
Готовилась я около получаса. Чисто для верности и от страха, потому что знала все прекрасно. И, как оказалось, не зря была моя паника! Паньков валил меня по каждому вопросу, не давая слова вставить. Когда я рассказала ему всю подноготную Екатерины Второй, он вдруг как спросит:
— А какую косметику она предпочитала? В дообеденное время и послеобеденное.
В тот момент я поняла, что дело плохо. Не могла только вспомнить, чем так сильно ему насолила?
— Неуд, Воронцова, — покачал головой старик. Снял очки, отложил их на край стола. На меня уставились два жутких голубых глаза, аж мурашки по телу поползли. — Никогда не видел более бездарной студентки! Да еще и на бюджете. Фу такой быть, Воронцова. Позорите наш прославленный вуз!
— Но… — от перенапряжения меня прорвало. Я пыталась сдержать рыдания, но нижняя губа позорно затряслась. — Я ведь все рассказала… Не понимаю… Все по ученику… Слов в слово…
— Рассказали, да не то, на что я рассчитывал, — уже более мягко протянул Паньков.
Перед глазами все поплыло от рыданий, но я смогла разглядеть, как от поднялся с учительного места и присел рядом за парту. Его плечо касалось моего, а рука руки.
— А на что вы рассчитывали? — спросила я с надеждой. Ожидая, что он подскажет мне новые учебники. Потому что информацию из тех, по которым я готовилась к экзамену, он напрочь отвергал.
— На ваше понимание ситуации, Воронцова, — его губы вдруг оказались слишком близко, прямо на моем ухе. Я настолько ошалела, что меня парализовало. — Давайте так… Я вам сейчас напишу адрес, куда вы мне методички принесете… Часиков в десять вечера, скажем. Берите с собой зачетку. Если мне все понравится, даже пятерку вам поставлю. Только постарайтесь, уж.
Резко одёрнувшись в сторону, я упала со стула. Тут же подняла, отряхнулась. Не… Нет мог он! Показалось, наверное…
— Какая методичка может быть по истории, Леопольд Валерьевич? — искоса взглянув на дверь, я увидела маленький просвет. Не закрыта, если что... Сбежать смогу, значит! Только вот колени позорно дрожали, голова кружилась, а ориентация пропала: комната двоилась.
— Любая, — рявкнул он раздражённо, будто эти игры в недопонимание его раздражали уже. Оттянул ворот, нервно вдыхая. А затем с какой-то жуткой угрозой отчеканил каждое слово: — Значит так, Воронцова. Ректор – мой сват. Мне ничего не стоит завтра просто пожаловаться на ваше непристойное поведение. О, а лучше на попытку передачи взятки! Поверьте, у нас такое «любят». До комиссии дело не дойдет, я постараюсь. Так что… — он достал он внутреннего кармана заранее заготовленный листик, подошел, засунул мне его под блузку и вернулся за стол. — Думайте. До вечера время есть. А сейчас свободны.