Отец моего парня
Шрифт:
Его мокрый палец вытер сперму об клитор, будто размазывая ее между моих ног. Только после этого закинул мою ногу себе на бедро и вошел внутрь с одним резким толчком.
— Что ты делаешь? — зашептала невнятно. Тело отзывалось на его возбуждение, откликалось. Казалось бы, только получив разрядку, меня должно воротить только от одной мысли про секс. Но вот Дима грубо и нетерпеливо насаживает меня на себя, а я вдруг понимаю, что если он остановится, то убью его своими собственными руками.
— Хочу, чтобы бы была влажная, —
Только все это был самый настоящий бред. Рядом с Димой я всегда была мокрая, а его действия больше напоминали что-то животное: пометить свою самку. Вряд ли только Дима признался бы в этом даже под присягой.
То ли алкоголь сделал свое дело, то ли звезды сошлись, но сегодня Дима был безумнее, чем обычно. Будто выпил за раз десять пачек виагры. Стоило мужчине кончить, как он просто менял позу и все начиналось заново. Снова, снова и снова. В десять утра, лежа на полностью мокрых простынях, в полной прострации, я не могла найти в себе силы моргать.
Повалившись рядом, Дима подмял меня под себя. Его губы уткнулись в висок и меня окатило запахом спирта.
— Я люблю тебя, Машунь… — низко, хрипло, едва разборчиво промямлил он, глубоко вдыхая. — Это самый лучший день рождения в моей жизнь.
И тут меня словно обухом прошибло! Встрепенувшись, я поднялась на локтях и взглянула в его лицо обеспокоенно. Только вот глаза Димы были уже закрыты.
— Дим, — потрясла его за плечи, он едва разборчиво что-то пробурчал. — Где бы был? Почему ты утром пришел?
— Потом, пчелка, — отмахнулся он, переворачиваясь на бок. — Все потом, хорошо?
Глядя на спящего мужчину, мне стало так чертовски обидно за себя вдруг. Что так слаба перед его волшебным влиянием на мой мозг. Это была почти что магия! И пришло время обрубить ее на корню.
Когда Дима наконец-то появился в гостиной, я успела уже проштудировать половину учебника по прикладной физики на нервной почве, но все равно не нашла в себе силы поднять на него взгляд. Краем глаза заметила, как он замер в проходе, облокачиваясь об косяк и задумчиво почесывая затылок.
— Машунь, — хрипло пропыхтел он. Судя по всему, отходняк у кого-то будет жестким. — А ты чего тут, а? Еще и одетая так тепло…
— Жду, — голос мой был холодным и бескомпромиссным. Я тренировалась!
— И, — поторопил он меня, — чего ждешь? — я уже было открыла рот, как он перебил: — Подожди, я когда пришел, тут все в шариках было…
— Я их выпустила в окно! — поспешно вставила.
— … А еще плакаты какие-то, — продолжит тот несмотря ни на что, — И, кажется, портрет. Я плохо рассмотрел, но было безумно мило, пчелка. Ты меня прямо поразила.
— Вряд ли так, как ты меня, Димочка, — набравшись наконец смелости, я громко хлопнула книгой, откладывая ее в сторону. Дима поморщился, хватаясь за виски.
Про портрет, естественно, погорячилась. Аккуратно свернула и спрятала, ибо мужчина таких трудов достоин не был. В комнате повисла напряженная паузу. Тогда я встала с кресла и подошла в плотную в небольшому желтом чемоданчику, обращая на него внимание Димы.
— Ты спрашивал, чего я жду? Так вот, пока ты проснешься и меня подвезешь. Автобусы тут не хотя, такси стоят целое состояние, а Игната ты отпустил до завтра.
Дима нахмурился, между бровей его залегла глубокая морщина. Он несколько раз моргнул, будто пытаясь понять происходящее, и только спустя целую вечность пробормотал:
— К родителям что ли опять собралась? Может лучше они к нам, а?
— Не «к нам», а «к тебе», Дим, — разговор выдался напряжённое, чем я могла себе представить. Стало жарко от волнения, я нервно стерла пот со лба и прикусила губу. Сердце вырывалось из груди, грозя лишить меня жизни, когда я быстро выпалила самое главное: — Отвези меня обратно в общежитие, я тебя прошу. Давай по нормальному расстанемся, как взрослые люди.
Новая пауза показалась еще более тяжелой, чем предыдущая. Прищуренный взгляд Димы съедал меня изнутри ложкой. Было чувство, словно это ястреб, который вот-вот растерзает свою добычу.
— Расстанемся… — эхом повторил Дима, как-то не добро, затем задумчиво почесал бороду. — Нет. Мы не расстаемся, и ты никуда не поедешь.
Стушевавшись, я неосознанно шагнула назад, нервно переспросив:
— Ч-что?..
— А то! — рявкнул он, — Это называется «доброе утро!», блядь? Говори, пчелка, что там себе опять на придумывала!
Слова мужчины, его раздраженный тон резанули по ушам и сердцу. Поморщившись, я отвернулась. Не было желания обсуждать с ним хоть что-то. Хотелось покоя и уюта:
— Просто отвези меня в общагу, пожалуйста.
— Хрена с два! — я взвизгнула, когда послышался резкий удар. Со всей дури Дима зарядил кулаком по двери, та с грохотом врезалась в стеклянный шкаф, осколки рассыпались по белому ковру с высоким ворсом. — Ты забыла, Машунь, что койки твоей в общаге больше нет, а? Или это ты так позлить меня решила? Очень глупо, потому что я тебя никуда не отпущу.
Еще утром я созвонилась с Мариной и договорилась с ней о ночевке. Ее соседка уехала на месяц в Европу на практику, комната временно пустовала, хоть и была оплачена. Только вот Диме говорить это почему-то не хотелось. Мало ли, что он решит предпринять?
— Разберусь, — хмыкнула я, пожимая плечами. — Ну, так что? Подвезешь меня?
— Ну, ты чудная конечно, Машунь. — засмеялся тот нервно. Потом просто развернулся на пятках и пошагал к лестнице. — Нет. Даже не думай об этом. Лучше поднимайся наверх, поговорим.