Отец моего жениха
Шрифт:
Шаги становятся ближе и затихают возле моей двери. Молотов рот ладонью точно не закрывает, потому что я отчетливо слышу его тяжелое дыхание. Нас разделяет лишь деревянная перегородка. Достаточно дернуть ручку, чтобы вновь увидеть его глаза и ощутить пряно-древесный запах. Боже, о чем я вообще думаю.
Когда моё состояние достигает максимальной отметки нервозности, из-за стены слышится глухое «Блядь», после чего шаги возобновляются, становясь тише, и обрываются с хлопком закрывшейся двери.
Я с облегчением выдыхаю и, поднявшись
Сон не идёт ни через час, ни через два. Я продолжаю изводить себя угрызениями совести, корить за эмоции, которые не должна испытывать в адрес никого, кроме Димы, и уж тем более в сторону его родного отца. То, как отзывчиво моё тело откликалось на этого мужчину, приводит меня в растерянность.
Когда стрелки часов показывают шесть утра, я словно лишенный функции сна зомби поднимаюсь с постели, принимаю ледяной душ, и на цыпочках выскальзываю в коридор. Надеюсь, после ночных возлияний олигарх все еще крепко спит, и народная мудрость о том, что сон алкаша короток и беспокоен, к нему не относится.
Готовкой я решаю себя не утомлять, чтобы по привычке не столкнуться с Молотовым на кухне. Куплю Диме бульон во Вкусвилле. Сейчас, когда я немного пришла в себя, вчерашнее происшествие уже не кажется мне таким жутким преступлением, но судьбу испытывать я не хочу.
Запрыгиваю в прибывшее к воротам дома такси и называю водителю адрес больницы, где лежит Дима. Мне нужно поскорее увидеть его и понять, что то, что я испытала ночью — не более, чем наваждение.
— Я тороплюсь, - говорю таксисту, который слишком долго возится с навигатором, и с опаской поглядываю на крыльцо дома.
Все же утром реальность воспринимается несколько иначе. Ну подумаешь, перебрал человек с алкоголем, перепутал с кем-нибудь из любовниц, поэтому и касался меня так. Скорее всего, интимные фрагменты вчерашней ночи выпадут из нетрезвой памяти Молотова, и он ничего не вспомнит. При встрече со мной он не смутится и не будет чувствовать себя неловко. Так почему бы и мне не сделать того же самого? Так будет проще для всех. Да, так я и поступлю.
Когда дом со спящим в нем Молотовым скрывается из вида, я опускаю голову на спинку сидения и впадаю в легкую дрему вплоть до того, как такси доезжает до больницы.
Приехала я слишком рано, а потому мой ВИП пропуск впервые пригождается. Под удивленные взгляды медсестер я поднимаюсь на нужный этаж и захожу в палату. Дима все еще спит, отвернувшись лицом к окну. Я сажусь на стул рядом с ним и всматриваюсь в красивые черты лица. Вот он, мой любимый человек и будущий муж, с которым мне понятно и спокойно. Я тоскую по нему в его отсутствие, и отсюда эти дурацкие мысли. Они ведь с отцом в чем-то похожи. Родинками, например.
Я
— Малыш, ты почему так рано приехала? Сколько сейчас времени?
Пытается приподняться на локтях, но я останавливаю его, демонстрируя экран телефона. Часы на нем показывают семь тридцать утра.
— Я соскучилась, Дим. Мне кажется, словно за эти дни мы отдалились, и я не могла ждать дольше.
— У нас все в порядке, Юль, — Димка потягивается на кровати и со стоном прижимает ладонь к правой половине живота. – Ты какая-то напряженная. Что-то случилось?
Не в силах смотреть ему в глаза, я поднимаюсь со стула и подхожу к окну.
— Я тут подумала…
Отодвигаю штору, собираясь с духом, чтобы озвучить идею с переездом, как дверь палаты без стука распахивается и внутрь входит рыжеволосая медсестра. Расплывается в улыбке при виде Димы, а на меня даже не смотрит. Сучка.
— Будь хорошим мальчиком, Дима, а не как в прошлый раз, - протягивает ему электронный градусник и, вильнув бедрами, уходит из палаты.
— О чем ты хотела поговорить? – невозмутимо спрашивает Дима, засовывая градусник подмышку.
На порнографическом появлении медсестры я решаю сегодня не заострять внимания и возвращаюсь на стул.
— Дим, давай на время визита твоего папы арендуем квартиру. Как-то это неправильно жить вместе под одной крышей. Он взрослый человек и это его дом.
Дима хмурит брови, обдумывая мои слова, после чего кивает.
— Если ты так хочешь. Где бы ты хотела – на Патриарших или Арбате? Сегодня отец заедет, и я возьму у него денег.
— Нет, нет, – захлебываюсь неприятием, я отрицательно кручу головой. — Не нужно ничего спрашивать у отца. Мы можем разделить аренду напополам. Если ты согласен, то я сегодня же пороюсь на Авито.
— В центре квартиры дорогие, Юль. Что такого в том, что я попрошу папы нам помочь?
— Потому что мы должны сами. Мы ведь пожениться собираемся. Не можем же мы постоянно жить на деньги твоего отца.
— Я не работаю, Юль, — пожимает плечами Дима. — Да и ты тоже. На что мы будем жить?
— Я работаю, насколько мне позволяет учеба. И ты мог бы… — я мнусь, потому что чувствую себя не в праве указывать ему, что делать, — ну когда-нибудь же тебе придется подыскивать работу, правильно?
— Когда-нибудь да, но не сейчас. Мой отец зарабатывает кучу денег. На кого ему еще тратить свои деньги? Я его единственный сын.
Я смотрю на Диму, который, кажется, искренне недоумевает над моим желанием жить независимо от денег Молотова, и чувствую как утро стремительно мрачнеет. Как объяснить Диме, для чего нам стремиться к финансовой независимости? Я думала, рано или поздно все к ней стремятся.
— У меня через час лекции начинаются, — бормочу, подхватывая сумку. — Я тебе позже позвоню.