Отец моей малышки
Шрифт:
Глава 14
Александр
Просыпаюсь я от того, что по мне кто-то ходит. В буквальном смысле этого слова – передвигается маленькими ногами поверх одеяла, вдоль моей спины – от шеи и обратно, к ногам. Словно я атлетическое бревно, а не живой человек.
– Дядя Саса, ты спись? – «кто-то» зовет меня громким шепотом и, потеряв равновесие, плюхается попой на спину в районе позвоночника – да так резко, что, похоже, вышибает диск. – Дядя Саса, я голодная, – сообщается мне этот «кто-то» совершенно
Не выдержав, я издаю глухой, страдальческий стон. Стараясь не шевелиться и надеясь, что насчет диска мне показалось, я приоткрываю один глаз и беспомощно таращусь в просвет между шторами, который явственно указывает, что сейчас очень, ОЧЕНЬ раннее утро. Часов эдак пять. После целой ночи беганий туда-сюда с ребенком, который проснулся сразу же, как только его маманя заперлась в гостевой комнате, я надеялся поспать хотя бы часа три.
Какое там! Хорошо, если на час забылся сном, изможденный и терзаемый муками совести.
Черт меня дернул предложить взять Машу к себе в комнату! С какой стати я решил, что смогу справиться с четырехлетним ребенком, да еще и успеть залезть потом к Лиле в постель?! Какая постель? Я такими темпами импотенцию заработаю за год!
– Слезай… – хриплю, осторожно, двигая тазом.
Так и есть! Что-то в моей спине определенно испортилось. Хотя, возможно, это произошло еще раньше, когда я держал эту несносную девчонку навесу, пока она размышляла, «пописять» ей или еще не очень «хотицца». Я же настаивал, что непременно «пописять», потому что с трех ночи, устав скакать к ее раскладушке и обратно, взял дочь к себе в кровать и очень не хотел бы проснуться в луже. Я ведь даже не выяснил, бывают ли у нее «инциденты»! А вдруг бывают?
– У тебя есть аисница? – интересуется тем временем Маша, освободив мою спину. Спрыгивает с кровати и начинает скакать по комнате на одной ноге. Каждый маленький «топ» отдается в моей голове барабанным ударом.
– Кто? – осторожно поднимаюсь, держась за спину. Надо найти компресс из песка – тот, что можно разогреть в микроволновке.
– Аисница!
– Ммм… Еще раз?
– Аисница, аисница! Ты сто, глупый? – сердится Машенька, и ее кукольное личико опасно кривится. – Где мама? Она всегда делает мне утлом аисницу!
– Мама еще спит, – успокаиваю я ее как можно скорее. – Не шуми – она очень устала вчера. Пусть поспит.
Я бы очень не хотел, чтобы Лиля, проснувшись, увидела меня в таком состоянии – расхристанного аки бомж, с синяками под глазами и опухшей от бессонной ночи мордой. И совершенно несостоявшегося как отец, судя по всему. Ну, и плюс, я хочу, чтобы она выспалась – как известно, ничто так не влияет на настроение, как долгий и здоровый сон.
С пятого раза я наконец соображаю, что ребенок хочет яичницу и иду с ней на кухню, причем посреди коридора приходится взять ее на руки – босым ножкам холодно, а подогрев пола все еще работает через пень колоду. Спина издает предупреждающий хруст, и боль повышает свой градус. Если я не найду этот чертов компресс, к вечеру не смогу разогнуться – это к бабке не ходи…
Но сейчас главное накормить эту непоседу. Да и переодеть ее не мешает – со вчера
Представляю себе, какая она там, под моими одеялами – раскинувшаяся во сне, теплая, изнеженная в объятьях Морфея, которые я скоро заменю собой… и наверняка в одних трусиках и лифчике… а может, и без них.
Эта фантазия придает мне силы.
Так и быть, устрою нам обоим сегодня выходной. Совершенно непонятно, как после таких ночей женщины еще и работать успевают… Разумеется, после обеда сам подъеду в университет – забрать Машу и разобраться со своим вчерашним крайне странным «опьянением». Надо бы найти Аллу, пораспрашивать о том, не было ли в тот день посетителей, не крутился ли кто чужой около маленькой кухоньки, где хранятся продукты и кофе для работников ректорской…
Но пока – отдых и отдых, насколько это возможно.
Кое-как, аккуратно ступая, дохожу до кухни и присаживаюсь с Машей на корточки, чтобы лишний раз не наклоняться. Вытаскиваю из нижнего ящика полную коробку с прищепками – летом, когда моя мама приезжает ко мне в гости, она любит развешивать белье на солнце. Краем уха я слышал, что маленькие дети любят играть со всяким хозяйственным барахлом даже больше, чем с игрушками, а потому надеюсь, что это займет ее…
– Сто это? – надменно спрашивает моя принцесса, поднимая брови именно тем жестом, который я довольно часто вижу в зеркале. Вдруг понимаю, что тест на отцовство можно и не делать – и так все понятно.
– Это тебе… играться, – объясняю, уже чувствуя себя идиотом под ее королевским взглядом. – Не нравится?
– Это пъиссепки, – объясняет она мне тоном, который подтверждает – дядя Саша, ты – идиот.
– Прости, думал, тебя заинтересует. А что ты вообще любишь делать, пока мама готовит тебе яичницу?
– Теевизол смотъеть, – отвечает она даже с некоторой жалостью, и я хлопаю себя по лбу.
Ну конечно! Что еще может любить современный ребенок. Телевизор! Я на всякий случай оглядываюсь, подзабыв есть ли у меня в кухне телевизор. Не нахожу его и отвожу Машу в гостиную, где включаю телевизор (в душе умоляя небо, чтобы он работал) и вручаю ей пульт, на котором она тут же, мгновенно, находит какой-то детский мультяшный канал. Сбегав в спальню, еще и куклу вручаю – на всякий случай, если ей надоест смотреть мультики.
Медленно выдыхаю и пячусь к выходу, думая, что, возможно, она позволит мне по-быстрому сходить в душ… Хоть зубы почистить…
– Аисница! – напоминает она мне, даже не глядя в мою сторону.
Скрипнув зубами, ухожу на кухню мутить яичницу для нас двоих. После секундной паники – а вдруг яиц нет?! – нахожу все ингредиенты, обжариваю на сковородке тост, растапливаю кусок сливочного масла, готовлю себе кофе… Яиц мало, и я решаю, что оставлю три для Лили, сам же удовлетворюсь тостом с сыром… Думаю, моя пленница оценит аппетитный завтрак в постель, который я внесу в ее спальню, как только приеду, отвезя дочь в детский сад…