Отец Народа

Артемьев Роман Г.

Поначалу дела шли неплохо. Несмотря на потери из-за прошедшего переворота, Огневы оставались великим кланом, одним из основателей Триединства, в силу чего обладали массой привилегий. Кроме того, главного они добились. Количество мелких локальных стычек с другими кланами снизилось, маги перестали часто гибнуть на рядовых заданиях, возникло чувство безопасности. Выросла рождаемость, на волне общей эйфории верхушка запустила генетический проект по усилению золотого тела. Лет тридцать будущее казалось прекрасным.

К текущему состоянию Огневых привела череда собственных ошибок и совпадений. Во-первых,

выяснилось, что Изумруд накосячил, их методика имела фатальные последствия. Узнали это не сразу, чистых представителей клана осталось всего ничего. Во-вторых, прошла череда войн, от небольших приграничных конфликтов до полноценных боен с другими, столь же молодыми Гильдиями. В-третьих, во главе самой Гильдии Турьей земли встал Михаил Балобин, искусный стратег и интриган. Целью правления он видел уменьшение влияния основателей, и, в конечном итоге, поставленную задачу выполнил — значение администрации при нём выросло. Причем сосредоточился он на Огневых, по-видимому считая, что начинать надо со слабейшего элемента. В результате его действий клан потерял многих сильных представителей, отправляемых на самые опасные задания, и заимел кучу кровников, примириться с которыми не получается до сих пор.

— Почему не получается? — уточнил я. — Балобин, вроде бы, сорок лет назад погиб. У вас была уйма времени.

Спрашивать, помогли они прошлому главе уйти на тот свет, или без Огневых обошлось, не стал. Потом выясню, если потребуется.

— А кому нужно, чтобы у нас наладились отношения с теми же Розье или Ковригиными? — вопросом на вопрос ответил Гордей. — Руководству Гильдии? Точно нет. Мокшиным и Ревским? Мы для них — прямые конкуренты. Другим великим кланам? По их мнению, у нас слишком много прав, надо бы часть забрать. И плевать им, что привилегии мы не используем, потому что нас слишком мало, банально возможностей нет. Их, наоборот, такая ситуация устраивает, они нашего укрепления боятся.

— Хочешь сказать, вам мешают?

— Не столько мешают, сколько не помогают. Этого достаточно, учитывая другие факторы.

Под другими факторами он понимал застарелое противостояние с контрразведкой и поведение собственных соклановцев. Первое тянулось издавна, с тех пор, как Огневы попытались пропихнуть вассалов в руководство спецслужбы, да ещё и негласно закрепить один из постов за собой. Справедливости ради, в обмен они были готовы отказаться от части имеющихся привилегий. Безопасники возмутились, устроили ряд удачных провокаций, на волне воодушевления потребовали передать им часть клановых сетей осведомителей, получили отлуп (причем всеобщий), затаили зло и с тех пор по мере сил гадят.

Сами Огневы тоже не были святыми. Им всегда была присуща определенная надменность, собственно, из-за общей черты — легкой говнистости характера — мы в своё время и сошлись. Сейчас, однако, молодёжь перегибала палку. Неправильная пропаганда привела к тому, что многие из них считали клан обделенным, видели везде несправедливость по отношении к нему. Не сказать, что они не правы, но способы борьбы за свои права они избирали не лучшие. Могли, например, демонстративно требовать жесточайшего соблюдения этикета от собеседников, особо развитые интеллектуально становились чужими агентами, доставляя головной боли старейшинам… Короче

говоря, страдали и жаловались, вместо того, чтобы работать над собой и формировать нужное окружение.

— Последняя война стоила нам почти всех ветеранов, в клане не осталось стариков. Я, Забава, ещё три человека — и всё. Искусных бойцов мало, сила кружит головы молодым, делая их дерзкими. Мы пока удерживаем ситуацию, но надолго ли?

— Нельзя сказать, что всё плохо, и рядовые члены клана отказываются подчиняться, — уточнил Ростислав. Глава клана, как и остальные, давно вмешивался в разговор, дополняя рассказ Гордея или вступая с ним в спор. Надо сказать, судя по исходившим от них эмоциям, кое-какие вещи для них самих стали открытием. Не хватало верхушке Огневых откровенного описания той жопы, в которую их завели решения предшественников. Ну и собственные шаги, чего уж там. — Активных бузотеров немного. Требуется время, чтобы остудить горячие головы.

— Это если их со стороны не подогревать, — под нос пробурчал Руслан. И пояснил в ответ на мой вопросительный взгляд. — Слухи, провокации. Ничего серьёзного, но в результате общественное мнение стабильно негативное.

— Короче говоря, врагов полно, надёжных союзников нет, нейтралам вы мешаете, — нарушил я воцарившуюся тишину. — Вы молодцы.

Лица у них стали кислыми, не понравилась издевка. Но должен же я получить хоть какое-то удовольствие?

— Эгиль сказал, кто-то из бунтовщиков уцелел? Я имею в виду — раскольников, — уточнил Буревой, ощутив разошедшуюся от меня волну недовольства. — Их много?

— Назовем их ветвью Огневых в изгнании. Они же официально не были вычеркнуты из списков клана?

— Кажется, нет, — прищурился Гордей, вспоминая.

Его похожая на сморщенную урючину подруга уверенно кивнула:

— Не были. Сначала никто формальностями не заморачивался, а потом забыли.

— Прекрасно. В той ветви сейчас около сотни человек, и взрослых, и детей. Правда, стариков там тоже мало, а высший маг всего один, причём он плохо обучен. Тем не менее, их положение устойчиво, а перспективы я оцениваю высоко.

Огневы блеснули друг на дружку короткими взглядами. Вообще, порадовали они меня. Да, положение клана сложное, проблем много, но руководство трудности видит и пытается положение выправить. Не сидит на попе ровно, делая вид, будто всё хорошо, не успокаивает себя лживыми мантрами о величии. Ещё — они не отчаялись. Едва старейшины услышали о выживших родичах, причем «чистых», без измененного генома, сразу начали думать, как бы тех к делу приспособить. И насчет меня планы строят, уверен.

Помнят, что мой Народ считается одним из лучших в медицине и в генетике.

— То, в каком состоянии ныне пребывает клан наших старых друзей, ранит моё сердце, — люди напряглись, уловив официальные нотки. — Слишком долго Игривый Народ шел вместе с Огневыми, слишком многое нас связывает. Даже теперь, когда договор разорван, память об общем прошлом осталась. Ради него я мог бы организовать вам встречу с представителями ветви в изгнании… Но зачем мне это делать? Вы же наверняка начнёте от них чего-то требовать, выставите какие-нибудь безумные условия вроде возвращения в Триединство. Зачем им возвращаться? Они прекрасно устроились на новом месте.