Отец (не) моего ребенка

Фокс Кира

Врач приехал спустя полчаса. Уснувшего малыша пришлось разбудить. Он послушно высунул язык, дал себя послушать и снова улегся спать. Доктор оставил назначения, которые я и так знала, а затем ушел.

Но к вечеру состояние у Дани только ухудшилось. Он стал совсем вялым и не хотел абсолютно ничего. Приходилось по долгу уговаривать выпить морса или воды. Даже любимые яблоки отказывался есть.

Я места себе не находила. Ни разу еще малыш не болел вот так — подойдя к спящему мальчику, положила руку на лоб, но тот оказался таким горячим, что я тут же взяла градусник,

чтобы проверить.

Тридцать девять!

Бегом побежала искать Григория — нужно было снова вызывать врача. Но, как назло, управляющего никогда не было. Уже собиралась идти на кухню или к охране, но наткнулась в коридоре на Аверина.

— Женя, что-то случилось? — спросил тот, видя мое состояние.

— Данька… — выдохнула я. — У него температура не спадает. Вызови ему врача.

— Да, конечно.

Я не сомневалась, что мужчина сделает все, как надо, и поднялась обратно. Данька был таким горячим, что было по-настоящему страшно. Такой бледный, болезненный.

— Как он? — тихо спросил Александр, заходя в детскую.

— Температура держится.

Он присел рядом, напряженно глядя на сына.

— Врач скоро будет. Григорий сказал, что днем приезжал педиатр и заверил, что ничего страшного — обычная простуда.

— Так и было. Но к вечеру стало хуже.

Дальше мы сидели в тишине. Спустя пятнадцать минут в детскую вошел врач — мужчина лет сорока — в сопровождении Григория и, по-видимому, медсестры. Пришлось снова разбудить ребенка, от чего тот был не в восторге — закапризничал и начал гундеть. Пока доктор пытался его послушать, я старалась всячески отвлечь сынишку.

Наконец, все закончилось, и я уложила его обратно. Даже накрывать не стала — такой горячий он был.

— У ребенка ОРВИ, так что паниковать не стоит, — успокоил меня врач. — Однако наблюдать, конечно, нужно очень внимательно. Высокая температура очень коварна.

— Что нужно? Лекарства? Врачи? — цепко спросил Аверин.

— Назначения оставлю. И побольше пить, есть по возможности. И еще нужно сделать клинический анализ крови — медсестра быстро все сделает.

— Он никогда не болел с такой высокой температурой, — сказала я, нервно теребя край кофты. — Он вообще практически не болеет.

— Что ж, все когда-то бывает в первый раз. Но вы не волнуйтесь, мамочка. Понимаю, для вас это кажется катастрофой, раз вы не встречались с этим раньше. Мальчик у вас сильный, но пренебрегать лечением не стоит.

— Конечно, мы будем все соблюдать, — заверил его Александр.

— Организм справится. Главное не упустить. Завтра утром я еще раз приеду, если вам так будет спокойнее.

Как только анализ взяли, мужчины ушли, а я осталась с Данькой. Само собой, от других мам я слышала о том, как болели их детки и про высокую температуру, и все эти ОРВИ. Но даже не подозревала, насколько тяжело может быть ребеночку.

Через полчаса отец мальчика вернулся с лекарствами. Дали необходимые таблетки малышу, предварительно снова разбудив бедного. Я собиралась остаться с ним на всю ночью. Просто не могла сидеть у себя, боясь пропустить, что Дане станет плохо. То и дело

проверяла лоб и, только когда температура стала спадать, хоть немного расслабилась.

— Жень, может, выпьешь чаю? — раздался тихий голос Аверина. Оказывается, я даже не заметила, как тот вернулся. Да я вообще смотрела только на сына, ловя каждый его вдох.

— Нет, спасибо, — отмахнулась я.

— Как он?

— Температура стала снижаться.

— Хорошо. Тебе тоже надо прилечь.

— Я посижу с ним. Вдруг проснется или хуже станет.

Мужчина ушел, не став со мной спорить, а я прилегла рядом с Даней. Иногда он ворчал во сне что-то, и я тут же просыпалась, проверяла лоб ребенка, но тот казался не горячим.

Проснулась около шести. Тело затекло от неудобной позы, и пришлось встать размяться. Противно ныло в висках. Даня спал, разметавшись на постели. Измерила температуру, та оказалась чуть выше тридцати семи. Это настораживало. Пока ребенок спал, пошла вниз, чтобы принести еще воды. На первом этаже столкнулась с хозяином дома. Выглядел тот помятым и невыспавшимся. Всегда идеальная прическа была испорчена.

— Как он? — тут же спросил мужчина.

— Кажется, температура снова поднимается. — Александр нахмурился.

— Ты как? Выглядишь не отдохнувшей, — заметил он. Но я лишь отмахнулась и пошла в сторону столовой. Сейчас было все равно, как я выглядела. Главное, чтобы ребенок поправился.

37. Александр

Впервые за долгое время я испытывал настоящее волнение. Не предвкушение перед заключением долгожданного контракта, не стресс, когда сделка вот-вот сорвется. Нет.

Волнение за близкого человека. Сам не заметил, как Даниил пробрался в мое сердце. Я так привык, что с ним все в порядке, что воспринимал всегда как должное.

В детстве я не часто болел, но каждый раз это было неприятно. В детском доме ты мало кому интересен. И если нет товарищей или единомышленников, если ты одиночка, то и волноваться за тебя некому. Ко мне никто никогда не приходил, не поддерживал. Медсестра лишь назначала лекарства, давала таблетки и все. Никто не сидел со мной, когда была температура, никто не развлекал, когда все казалось серым и унылым. И я не знал, как облегчить малому состояние. Все что я мог — вызвать врача и следовать его указаниям.

И все же было неспокойно. Я плохо помнил своих родителей — лишь обрывочные воспоминания. Далеко не все из них были светлыми. Отец был довольно жестоким человеком и не гнушался наказаниями ремнем. Мать постоянно с ним ругалась, иногда даже нам с братом попадало, если было совсем паршиво. Андрей был старше меня на три года. Я плохо помнил его — только какие-то вспышки. Наверное, нашу семью нельзя было назвать образцом для подражания. А потом одним дождливым вечером все оборвалось. И не осталось ни отца, прикрикивающего при малейших огрехах, ни матери, которая хоть изредка, но все же одаривала нас лаской, ни брата, который вечно подначивал меня, дразня мелким… Все потонуло в тумане прошлого.