Отец сводной сестры
Шрифт:
Когда мы остаемся одни, Рома опирается об стол, сканирует меня немигающим взглядом. Наверное, пытается понять, какие тараканы водятся в моей голове и что с ними делать: купить им новые мелки или воспользоваться более мощными способами их ликвидировать.
— Что происходит? – сухо, почти официально спрашивает, скрещивает руки на груди.
Закрывается от меня? Я опускаю глаза, терзаю нижнюю губу зубами и молчу. Что ему сказать? Что приехала Лика, и я теперь чувствую себя предателем народа?
— Ром... – стою перед ним, как школьница перед директором, тереблю в руках несчастный
Он терпеливо ждет. Он всегда ко мне по-хорошему относится, проявляет понимание и снисходительность. Сейчас, наверное, за все время нашего знакомства раздражен и сильно сердит.
— Дина, - вздыхает, отталкивается от стола, стискивает мои предплечья и смотрит в глаза. – Послушай меня внимательно. Я взрослый мужчина, привык на свои вопросы получать четкие ответы. Так что давай без ясельных игр, а по-взрослому. Я задаю конкретный вопрос, ты конкретно отвечаешь. Ясно?
— Да, - еле слышно произношу, пристыженно опуская глаза на ботинки Романа, в которых можно рассмотреть свое отражение, если нагнуться.
— Почему ты вчера не отвечала на звонки? Я волновался. Я переживал, - и по голосу понимаю, что действительно переживал. Чувство вины еще сильнее стискивает мое сердце, а голову опускаю еще ниже. Стыдно то как.
— Дина! – мое молчание его злит еще сильнее.
— Я вчера ездила домой... И там... – храбро поднимаю голову, смотрю прямо в глаза. – Там была Лика.
Ни один мускул не дрогнул на его лице. Даже бровь не дергается. Взгляд по-прежнему строгий и жестокий. Тема Лики его нисколечко не волнует. Может я зря тут себя накручиваю? Если Роме все равно, значит и мне должно быть все равно.
— Дальше. Дальше что?
— Она вернулась. Насовсем.
— И? Не томи, Дина, - раздраженно проводит рукой по волосам, все еще удерживая меня другой рукой. Из-за моей нерешительности, из-за моих метаний нижняя губа вновь подвергается истязанию зубами. Рома смотрит темнеющим взглядом на губы, вздыхает, притягивает меня к себе. Я, как утопленник, хватаюсь за лацканы его пиджака, прижимаюсь всем телом. Утыкаюсь лицом ему в шею, чувствуя, как из глаз текут слезы.
— Я сейчас испачкаю тебе рубашку, - отстраняюсь, шмыгаю носом. Рома обхватывает мое лицо горячими ладонями, вытирает большими пальцами лишнюю влагу под моими глазами.
— Глупышка ты моя. Я не знаю, что ты себе там придумала после встречи с Ликой, мы об этом поговорим чуть позже. Хочу тебе сказать, что верь мне и не сомневайся в наших чувствах. Ясно? – его улыбка дает мне уверенности, прибавляет больше моральных сил.
— Рома! – громыхает строгий женский голос на весь зал совещания.
Мы одновременно вздрагиваем, как преступники, пойманные на месте преступления. Роман медленно убирает руки с моего лица, прикрывает меня своей спиной. Я не решаюсь выглянуть, так как всей кожей ощущаю, как воздух в зале пропитан гневом и недовольством. Интересно, кто эта женщина? Проверка из налоговой?
— Здравствуй, мама.
40 глава
Полина машет мне рукой, я снимаю шарф, машу в ответ и торопливо пробираюсь к столику. Сегодня
— Привет, пропащая, - чмокаем друг друга в щеки, вешаю пальто и присаживаюсь напротив подруги.
— Что будем заказывать? – открываю меню, вопросительно смотрю на Полину.
— Хочу поесть, я голодная. Сегодня долго сидела в библиотеке, готовила курсовую. Как всегда, перед зимней сессией начинает жаркая пора. Ты уже знаешь, где будешь праздновать Новый год? Коля предлагает собраться компанией у него на даче.
— Спасибо, но лучше я с вами потом где-то тихо посижу в кафе.
— Дин, прости меня, - Полина ловит мою руку, сжимает. – Я чувствую себя виноватой из-за Паши.
— Твоей вины нет, как и Коли. Вы же не знали, что он такой...странный, - ободряюще улыбаюсь, надеясь, что тема Паши закрыта. Я знаю, что ему дали реальный срок. Как и его друзьям. Скорей всего постарался Рома. Ему принципиально было наказать. Как-то встретилась с родителями Паши на улице. Мы узнали друг друга, но не поздоровались. Они перешли на другую сторону, словно им было противно ходить по одной со мной дороге. Бог им судья.
— Мы с тобой давно не виделись. Как дела? Как работа? На личном фронте все тихо? – Полина с любопытством меня разглядывает, а я вдруг чувствую, что переросла ее. Потому что мне не хочется вываливать на нее свои проблемы, не хочется делиться своими переживаниями, как было раньше. Я боюсь, что она их просто не поймет. Ведь вряд ли Полина когда-то была на моем месте и будет.
— Лика вернулась из Франции, - улыбаюсь подошедшему официанту. Какое-то время отвлекаемся на заказ еды, но потом Полина вновь смотрит на меня в ожидании всех подробностей.
— Вы вместе живете?
— Конечно, - пожимаю плечами.
Никто не знает, что был период, когда я жила на чужой квартире. В квартире любимого человека, с которым мы сейчас внезапно стали далеки, как Европа и Америка. Между нами вдруг образовались холодные воды Атлантического океана. Я, конечно, преувеличиваю в сравнениях, но именно так себя ощущаю вот уже две недели. Все началось на следующий день, когда мама Ромы застукала нас в зале совещаний. Он перешел от звонков на сообщения. От каждого слова чувствуется отчуждение и прохладная вежливость. На работе мы до этого соблюдали субординацию, но могли выразительно друг на друга посмотреть, сейчас мы даже встречаться в офисе перестали. Вне офиса подавно. Я выжидала. Я чувствовала, как грозовая туча сгущается над моей головой, и вот-вот громыхнет гром, и засверкают молнии.
Звонит мобильник, который стоит на беззвучном режиме. Сердце ёкает, а в животе оживают бабочки, потому что звонит Рома. Полина увлеченно мне рассказывает об учебе, об однокурсниках и преподавателях.
— Извини, мне нужно ответить на звонок, - смущенно улыбаюсь подруге, вставая из-за стола. Иду в сторону выхода, выхожу на улицу, нажимаю «ответить».
— Да, Ром, - внимательно вслушиваюсь в его дыхание.
— Я соскучился, - его признание заставляет прикусить губу и зажмуриться. Именно сейчас эти слова откликаются во мне каждой буковкой, задевая давно смолкшие струны души.