Отец жениха
Шрифт:
– Что это?
– Моя визитка. Позвони мне, как будешь свободна. У меня есть к тебе предложение.
– Руки и сердца? – вырывается ехидно.
Визитку я не беру. Даже руки принципиально прячу за спину.
– Лучше, – довольно улыбается Марк. – И не ходи больше по барам одна. Тем более по ночам. Это небезопасно.
Так и хочется ответить: не переживай, в ближайшее время мне будет совсем не до того. Но вместо этого я лишь зеркалю его улыбку.
Марк, понимая, что я не собираюсь забирать у него
– Обещаешь? – наклоняется к самым губам.
– Угу, – вылетает прежде, чем я успеваю подумать о том, что никому звонить не буду, а белоснежный кусочек картона сразу же после расставания отправится в мусорку.
Аромат горьковато-древесного парфюма снова проникает в ноздри, будоражит, влечет. Сердце ускоряется, и веки закрываются сами собой в ожидании поцелуя. Я не знаю, что это за магия такая, но, когда Марк так близко, я плавлюсь от его феромонов, как шоколад на паровой бане. И жду продолжения.
– Прости, что сделал больно, Воробушек. В следующий раз буду более аккуратным. Спокойной ночи! – Мягкие губы легким мазком касаются моих, и почти сразу я слышу торопливый звук уходящих шагов.
Открываю глаза, провожая взглядом широкую спину. Ушел.
Ну вот и все, Лилька. Ты добилась, чего хотела, все прошло удачно, только почему на душе так тяжело и пустота внутри? Я все-таки не выдерживаю, беру в руки визитку, вчитываясь в имя своего первого мужчины. Багиров Марк Дамирович. Красиво звучит. Да и сам он очень даже ничего.
Скрепя сердце разрываю картон на мелкие части. Прости, Марк, это была наша первая и последняя встреча. Следующего раза, увы, не будет.
Глава 6
– Где ты шлялась, мать твою? – гремит голос отчима.
Главное – не отводить взгляд. И я не отвожу. Вскидываю подбородок, глядя ему прямо в лицо.
– Что не так? – стараюсь говорить ровно, чтобы не выдать своего волнения.
Потому что в животе все скручивается в тугой узел от плохого предчувствия. Дышать больно.
– Что не так? Что не так?! – цедит с яростью каждое слово Тимур. – Тебя не было всю ночь, твоя подруга, заикаясь, несет какой-то бред про украденный телефон, мать уже морги обзванивать собирается, а ты, тварь неблагодарная, спрашиваешь, что не так?!
– Тим, не надо. Не дави. Она и без того волнуется, видно же, – дрожащим голосом вступается за меня мама, прикасаясь ладонью к плечу супруга. – Давайте лучше сядем за стол и спокойно поговорим.
Вот маму жалко. Она действительно переживала за меня. Лицо бледное и глаза красные от слез.
– Нина, не лезь! Эта гнида возвращается домой поутру с наглым видом, будто ничего не произошло, а я должен перед ней расшаркиваться, чтобы она, случаем, не разволновалась?! –
Гипсовая статуэтка с комода летит об стену, разбиваясь на несколько кусков.
– Тим, прошу тебя, успокойся! – кидается ему наперерез мама, вставая между мною и мужем. – Не надо, умоляю! Еще никто никого не позорил. Ничего не ясно. Мы даже не знаем, что на самом деле с ней произошло. Давай просто поговорим. Без эмоций. Лиля и так напугана.
Тимур затихает на секунду. Усмехается криво, недобро, выдерживая паузу.
– Напугана? – снижает голос на полтона. – Кто? Вот эта бессовестная мразь, которая стоит передо мной и даже глаза не отводит?!
Отчим никогда не поднимал на меня руку. Мог ругать, отчитывать, но до насилия не доходило. Я и повода не давала. С детства росла послушным, спокойным ребенком, соглашалась с его мнением и лишний раз не лезла на рожон. Но, кажется, сегодня день крайностей. Судя по перекошенному от бешенства лицу Тимура, он вообще готов меня убить. Прямо здесь. Прямо сейчас.
– Я уже совершеннолетняя. И имею право не ночевать дома, не спрашивать на это разрешения и не отчитываться, – стараюсь держать лицо.
Сложно. Я неконфликтный человек, и у меня нет опыта огрызаться, поэтому каждое слово дается с трудом.
– Лиля, пожалуйста, помолчи, – умоляюще просит мама. – Мы с отцом ночь не спали. Он всю службу охраны на ноги поднял, всех на уши поставил. Тебя искали везде, где только можно. Ты хоть понимаешь, что я чувствовала в этот момент? Что мы с отцом пережили? А ты вместо того, чтобы объясниться, дерзишь.
В то, что мама волновалась, я верю. И мне стыдно перед ней. А вот в отцовские чувства Тимура, который ночь не спал, мучился от неведения, страдал, уже нет. Если только переживал за свою выгоду, которую может потерять из-за моей выходки, тогда да, возможно. Потому как на мою жизнь ему плевать. Я это уже выяснила.
– Совершеннолетняя, говоришь. Можешь не отчитываться… – угрожающе тянет он.
Но договорить не успевает: телефонный звонок отвлекает отчима от происходящего, и Тимур, выругавшись себе под нос, выходит из комнаты. А я выдыхаю. Пусть ненадолго, на каких-то несколько минут, но наступает так необходимая мне сейчас передышка.
– Лиля! Лилечка, дочка, что происходит? Тебя кто-то похитил? Насильно удерживал? Ты попала в нехорошую компанию? Тебе угрожали? – бросается с расспросами мама, как только за Тимуром закрывается дверь.
Сегодня привычка отчима уединяться при телефонных разговорах дала мне возможность поговорить с мамой прежде, чем меня казнят.
– Нет, мам. Со мной все в порядке. Прости, что не позвонила. Телефон сел, – вру неумело.
– А где ты была? Лиля?
– Гуляла.
– Всю ночь? Одна?