Отечественная научно-фантастическая литература (1917-1991 годы). Книга вторая. Некоторые проблемы истории и теории жанра

Бритиков Анатолий Федорович

О самоопределении отечественного «фантастоведения» в науке может свидетельствовать также появление диссертационных работ. Вот некоторые темы докторских и кандидатских диссертаций, защищенных -впервые по научно-фантастической литературе — в 1968-1979 годах; творчество Г.Уэллса [491] и И.Ефремова [492] , природа фантастической образности [493] , социально-философский жанр современной фантастики [494] , художественные концепции будущего [495] . Концепция будущего, кстати сказать, весьма интересует зарубежных русистов. Примечательна тема докторской диссертации американского исследователя П.Мак-Гвайро: «Социальные модели будущего в советской научной фантастике» (1976).

491

Ю.Кагарлицкий -

Дж. Уэллс(1971).

492

Е.Званцева - НФ проза И.Ефремова (1968).

493

Т.Чернышёва - Природа фантастики (гносеологический и эстетический аспекты фантастической образности) (1979).

494

Е.Тамарченко - Социально-философский жанр современной НФ (1970).

495

Г.Федосеев - Художественные концепции будущего в современной НФ литературе (1972).

Признак созревания научного направления — формирование в его составе вспомогательных дисциплин. В критико-библиографической книге Б.Ляпунова «В мире мечты» (М., 1970) [496] и в статье А.Палея «Книги о фантастике» [497] можно найти подробные сведения о справочных изданиях и других отечественных источниках изучения научно-фантастической литературы. Напомним, что в нашей стране были составлены ценные указатели русских изданий Жюля Верна и Герберта Уэллса, а также литературы о них [498] , впервые опубликованы выборочные [499] и полные [500] библиографии советской и зарубежной фантастики на русском языке.

496

Второе, дополненное и переработанное издание вышло под названием: «В мире фантастики». // М.: 1975.

497

Библиотекарь, 1973, №11.

498

Е.Брандис, М.Лазарев - Жюль Верн. /Библиогр. указатель. Изд. 2-е, испр. и доп. М.: 1959; И.Левидова, Б.Парчевская - Герберт Джордж Уэллс: Библиогр. русских переводов и критической литературы на русс. язык. 1896-1965. / Вступит. статья В.Ковалева. М.: 1966.

499

См. тематическую библиографию, составленную Б.Ляпуновым. / В кн.: Бритиков - Русский советский НФ роман. // Л.: 1970. с.365-436.

500

См. Библиографические материалы Е Евдокимова, А.Осипова, Б.Ляпунова, печатавшиеся в сб. «Фантастика». // М.: Мол. гвардия, начиная с 1967г.

К «фантастоведению» примыкает серия так называемых исследований. Это не столь уж новое направление отечественной литературной науки (если вспомнить опыты социологического обследования читательских интересов в 20-30-е годы) имеет немаловажное значение для уточнения критериев анализа научно-фантастического жанра. Анкетированиием было, например, установлено, что большинство читателей различных категорий воспринимает современную фантастику, прежде всего, как «литературу о будущем» [501] , а не просто условную литературную форму отражения современности, как склонны ограничивать её задачи некоторые писатели и критики. При этом интерес любителей жанра, подготовленных читателей, особенно ученых, к оригинальным фантастическим идеям преобладает над эстетическими требованиями к «образам» [502] . Правда, эстетические критерии формулируются в анкетах в чересчур общей форме, без достаточного учета «особого» случая научной фантастики.

501

В.Савченко - Фантаст читает письма. / Сб.: Фантастика-67. М.: Мол. гвард., 1968.; З.Файнбург - Современное общество и НФ. Вопросы философии, 1967, №6.

502

В.Савченко - Указ. соч.

Тем не менее, оба вывода интересны в том плане, что подтверждают небезосновательность давнего спора между писателями, литературоведами, критиками, читателями, по сути дела, о самом главном. Крайние мнения хорошо обозначились в одной полемической статье историка и теоретика научно-фантастической литературы Ю.Кагарлицкого: «Либо мы рассматриваем научную фантастику как традиционную часть литературы, и тогда мы вправе применять к ней те (общелитературные, — А.Б.) критерии, на которых настаивает Ю.Смелков [503] , либо она — „беспрецедентное явление” (по характеристике Ю.Смелкова, —

А.Б.), и тогда мы, напротив, должны заботливо пестовать её в колыбели и оберегать от критических сквозняков. Нельзя сразу и делать фантастику подвластной „критике вообще”, и отгораживать, хотя бы и довольно, широким забором от „литературы вообще” [504] .

503

Ю.Смелков - Гуманизм технической эры. // Вопросы литературы, 1973, №11.

504

Ю.Кагарлицкий - Фантастика ищет новые пути. // Вопросы литературы, 1974, №10. с.164.

Ни одно по-настоящему художественное явление не укладывается в жесткое «либо либо». Любой развивающийся жанр, и научно-фантастический не составляет исключения, подчиняется своим внутренним закономерностям и, вместе с тем, всеобщим законам искусства, вносит в художественный прогресс нечто свое, новое — и, вместе с тем, всегда связан традицией. Ю.Кагарлицкий это продемонстрировал на примере «лунной дилогии» Жюля Верна, где строго научная фантазия противоречиво переплетается со свободной литературной условностью (несколько ниже мы обратимся к такой диалектике).

Научная фантастика Ж.Верна соприкасается с такими неканоническими жанрами, как роман приключений, литературная утопия, научно-популярный очерк и т.д., а, с другой стороны, она пронизана мотивами романтизма, которые прослеживаются во всех европейских литературах того времени. Тесное родство современной психологической фантастики с нефантастической литературой послужило даже поводом объяснять своеобразие этого жанра лишь введением фантастического приема, когда рациональный (содержательный) смысл художественного вымысла не существен, как в условной природе литературной сказки. А между тем, научное мышление детерминантно, хотя и в различной степени, для всей современной фантастики любых разновидностей.

«Роман будущего», формировавшийся несколько в стороне от основного течения литературы, тем не менее, призван был решать назревавшие общелитературные задачи, и не помимо своей специфики, а как раз через неё и при её посредстве. Непростой вопрос о критериях научно-фантастического жанра имеет в отечественной литературе свою историю. В 20-30-е годы природа научной фантастики мыслилась неопределенно: то как нечто родственное авантюрно-приключенческому жанру, то чуть ли не тождественное научно-популярному. М.Горький, например, связывал появление «Аэлиты», с которой начиналась советская научная фантастика, с интересом Л.Толстого к «фабульному» роману, «сенсационному сюжету» («Сейчас в Европах очень увлекаются этим делом») [505] .

505

М.Горький - Собр. соч. в 30-ти тт., т.29. // М.: 1955. с.411.

Немногие писатели и ученые сознавали ценность самоопределения научной фантастики как особого литературного явления. Но и они не усматривали в ней художественного мышления нового типа. В суждениях акад. В.Обручева (автора «Плутонии» и «Земли Санникова»): «Хороший научно-фантастический роман дает большее или меньшее количество знаний в увлекательной форме» [506] и Александра Беляева: «толкнуть… на самостоятельную научную работу — это лучшее и большее, что может сделать научно-фантастическое произведение [507] ; на передний план не случайно выдвигалась просветительская задача. В годы первых пятилеток девиз жюль-верновской фантастики: „учить и воспитывать, развлекая” — был созвучен провозглашенным методам переустройства страны.

506

В. Обручев - Несколько замечаний о НФ литературе. // Дет. литература, 1939, №1. с.39.

507

А.Беляев - О моих работах. // Дет. литература, 1939, №5. с.24.

Однако в литературной критике это одно из функциональных назначений жанра превращалось чуть ли не в единственное. Мера реализма поднималась как тождественность фантазии уже достигнутому уровню науки и техники. В.Шкловский, например, писал в рецензии на популярную книгу А.Беляева: «„Странная амфибия” — чисто фантастический роман, к которому пришили жабры научного опровержения» [508] . В самом деле, «опровергающий» комментарий, вроде предисловия проф. А.Немилова, которое имел в виду В.Шкловский, сделался чуть ли не составной частью изданий научной фантастики.

508

Дет. литература, 1938, №20. с.39-40.

Небуквальность фантастического изобретения или открытия, многозначительность заключенного в фантастической идее задания науке (эту функцию жанра отметит впоследствии К.Федин) долго не укладывались в литературно-критических представлениях. Подобным образом и «нефантастическая» литературная критика иногда ошибочно противопоставляет художественному обобщению «сырую» жизненную правду. Метафоричность научно-художественного прогноза сознавали лишь дальновидные писатели и наделенные воображением ученые.