Отель «Белый носорог»
Шрифт:
Люди передавали друг другу переписанные от руки экземпляры рождественского гимна. Ребятишки, забравшись в спасательные шлюпки, горланили подходящие к случаю народные песни. На Энтона накатило чувство тоски и одиночества. Вспомнились жаркие цыганские костры на снегу. Он не был плаксой, но не принадлежал и к тем, из которых слезу нипочем не вышибить.
Он бродил по правому борту и вовсю напрягал зрение, чтобы различить долгожданный берег. Потом подсел к вентилятору (там горела лампочка) и, вытащив из кармана вельветовой
«Долгая, мрачная ночь окутала меня, и сколько призраков былых упований преследовали меня в этой ночи, сколько призраков дорогих мне воспоминаний, ошибок, горестей, бесполезных сожалений! Я уехал из Англии…»
— Что вы читаете? — послышался женский голос.
— «Дэвид Копперфилд». — Энтон повернул голову и от восхищения вскочил. Какая же она красавица! — То место, где он покидает родину.
— Что у вас с рукой?
Он замялся.
— Свалился с трапа. До свадьбы заживет.
Гвенн дотронулась до повязки.
— Правда?
«Пошли вам Бог счастья, джентльмены! — грянул хор голосов. — И пусть вас ничто не огорчит!»
Энтон потупился. Гвенн не спешила убрать руку. Он любовался длинными, тонкими пальцами с голубыми жилочками.
— Погадать вам?
— Не знаю… Почему бы и нет? — Она протянула ладонью вверх правую руку.
От прикосновения к этой бархатной руке у Энтона закружилась голова. Он подвел Гвенн ближе к свету и немного согнул ладонь — линии стали отчетливее.
Он сразу пожалел о своем порыве. Безмолвно оторвал взгляд от ладони молодой женщины и погрузил его не в зеленые — скорее серые в тусклом свете лампы — озера ее глаз.
— Скажите, что вы увидели!
— Наверное, нельзя заниматься этим в канун Рождества.
— Пожалуйста, скажите правду.
Энтон разволновался. Но Гвенн казалась такой спокойной, что он послушался.
— Главное — линия ума. Она у вас прямая, четкая и глубокая. Вам присущи ясный ум и целеустремленность. В то же время она не пересекается с линией жизни, опоясывающей бугорки Венеры и Марса. Это значит, что вы независимы, отважны и не отступаетесь от цели.
— А сердце?
— Линия сердца проходит между большим и указательным пальцами, начинаясь от угла Юпитера. Ваши привязанности — глубокие и постоянные. Вы склонны жертвовать собой и не ждете от жизни слишком многого.
Он запнулся и снова посмотрел ей в глаза.
— Энтон, а что меня ждет в будущем?
— Линия судьбы берет начало от линии жизни и тянется к вершине руки: вы добьетесь своего и будете счастливы. Но…
Он различил угрожающий островок, разбивший линию судьбы на равнине Марса. Любой цыган знает, о чем говорит искривленная линия ее брака.
— Но что? — Гвенн побледнела. — Энтон! Скажите мне все как есть.
— Но сначала вас ждут страдания.
— Ну что ж… Будем надеяться, что вы ошиблись.
Стоя рядом,
Гвенн похолодела; к горлу подступила тошнота. Она чувствовала себя оскверненной. Убить бы это животное! Интересно, что бы она тогда почувствовала? Можно ли таким способом избавиться от гнева и унижения?
Дети угомонились — щенятами уснули на дне спасательных шлюпок. На горизонте показалась светлая полоска. «Гарт-касл» приближался к берегам Африки.
Стоя бок о бок, Энтон и Гвенн молча смотрели вдаль; их руки на перилах почти соприкасались. Энтону захотелось накрыть ее руку своей ладонью.
В рассветных лучах им раскрыла свои объятия гавань Килиндини в Момбасе. Их приветствовали кокосовые пальмы и манговые деревья, беленые стены домов, красные черепичные крыши и арабские жилища. Корабль бросил якорь за рифами. С берега к нему устремились многочисленные лодки и лихтеры. На необъятном песчаном пляже собралась толпа: поселенцев встречала вся Момбаса.
От волнения Энтон потерял дар речи. Наконец-то он в Африке!
— Где вы будете жить? — спросил он немного погодя.
— У подножия горы Кения.
Он несказанно обрадовался знакомому названию.
Не дождавшись ответа, Гвенн повернулась к Энтону, и у нее захватило дух от голубизны его глаз. Сколько в нем жизни, как он отличается от ее сдержанного мужа!
— Наша ферма — у реки, севернее Наньюки.
— Надеюсь, еще увидимся, — сказал Энтон и представил двуглавую гору. — Может, сойду в Дар-эс-Саламе.
— Удачи вам. И счастливого Рождества.
— Счастливого Рождества. — Он наклонился и поцеловал молодую женщину в щеку. — До свидания.
— Кому на берег, садитесь в лодки! — проорал боцман.
Гвенн тепло улыбнулась.
— До свидания. Может, и правда увидимся.
И ушла собирать свои жестянки и потертые кожаные чемоданы. Потом она спустилась по сходням в лодку, и та понеслась, разрезая волны, к берегу. Дул свежий ветер. Гвенн оглянулась и помахала рукой. Энтон не видел ее глаз — только светлые, развивающиеся на ветру волосы.
— Не вздумай сойти на берег, Райдер! — гаркнул старший стюард. — Работы полно. Мы опаздываем. Вам, новичкам, заплатят только в Помпи. Так что марш драить каюты!
Глава 7
Оливио услышал вопрос леди Пенфолд, обращенный к Анунциате Фонсека, и уловил в нем непривычные нотки вкрадчивого дружелюбия пополам с любопытством:
— Что привело вас с братом в нашу глушь?
Видно, дамочка заподозрила муженька в возобновлении фронтовых шашней. Может, застукала его светлость, когда он ночью крался по коридору. Иначе с какой стати ей выказывать интерес к другой женщине?