Отель «Белый носорог»
Шрифт:
Хукер почесал нос и бросил на стол пятифунтовую бумажку. Очевидно, у него тоже сильная рука.
— Смотрю твои пять и добавляю два. — Старший стюард положил в банк семь фунтов.
— Слишком шикарно для меня. — Круглолицый выругался и сложил свои карты.
Старший стюард стрельнул в Энтона пронзительным взглядом воспаленных глаз. Тот без единого звука бросил на центр стола семь фунтов. Хукер добавил еще два — стало двадцать шесть. Что же у них на руках?
— Ставки сделаны. — Старший стюард открыл последнюю карту из остатка. Дама. Вокруг его рта чуть заметно натянулась кожа. В остатке теперь были
— Моя партия, сопляк! — Старший стюард бросил оценивающий взгляд на кучку денег перед Энтоном. Потом с торжествующим видом отсчитал четыре банкноты по пять фунтов и бросил в центр стола.
В комнате воцарилась мертвая тишина, не нарушаемая даже храпом закемаривших мужчин.
Энтон потеребил свои банкноты. У него осталось около тридцати фунтов. Он наверняка выиграет. Четыре четверки — отличная комбинация. Но он тянул с ответом, изучая руки соперника. Поскольку у него самого одна дама и одна пятерка, у босса не может быть четырех дам или пятерок. И вряд ли у него окажутся четыре карты другого достоинства. Скорее всего, еще одна дама из остатка укрепила позиции старшего стюарда, и теперь он рассчитывает на полный дом с дамами — вместо пятерок или шестерок. Хорошая карта, но у Энтона лучше. А что у Хукера? Может у него быть сильная рука? Что-то он слишком уж безучастно следит за торгом. Энтон заколебался, бессознательно теребя красный дикло.
«Смотри, — внушал Ленарес, — всегда оставляй что-нибудь в лесу или за карточным столом: будет к чему возвращаться».
Пробило шесть склянок. Конец ночной вахты. Четыре часа утра.
— Твоя партия. — Энтон кивнул и, положив свои карты на стол, поднялся.
Старший стюард подался вперед, чтобы сграбастать деньги.
— Минуточку, — устало проронил Хукер, ковыряя в носу.
Старший стюард побагровел, но отдернул руку. Все замерли. Хукер сложил свои карты стопкой вниз лицом и напряженно уставился на старшего стюарда. Потом перевел взгляд на пять карт остатка.
— Смотрю твои. — Хукер отсчитал двадцать фунтов из лежащих перед ним на столе и добавил в банк.
Выражение лица старшего стюарда снова неуловимо изменилось. Он выругался и нехотя открыл свои карты. Две пятерки, тройка, валет и дама пик. Мертвая карта, как говорят цыгане. Энтон порадовался тому, что вышел из игры.
— Полный дом. Дамы перебивают пятерки, — буркнул старший стюард.
Хукер открыл три свои карты: сплошь шестерки.
— Четыре шестерки, — объявил он, потянувшись за шестеркой из остатка. — Недурная карта, скажу я вам.
Действительно недурная, мысленно согласился Энтон и возблагодарил Ленареса за науку.
Итак, у него осталось двадцать пять фунтов — и трудная проблема: как бы смыться на берег? И стать свободным.
Он пошел на правый борт и стоял до тех пор, пока в той стороне, где должна была быть Танганьика, не появилась светлая розовая полоска. С замиранием сердца следя за игрой красок в рассветном небе, Энтон вспомнил другой рассвет — три года назад в Англии.
На нем не было ничего, кроме кепки из твида. Он стоял, дрожа всем телом, у замерзшего края декоративного озерца в Мидленде. Пальцы на ногах закоченели. Щурясь от первых солнечных лучей, он всматривался в голые ветви вязов на островке в центре озера. Гнезда цапель на верхушках деревьев казались огромными
Некоторое время Энтон ступал по дну, а затем бесшумным брассом переправился на остров. Там он вышел из воды и стал карабкаться на дерево. Жалко, что не дуб: они пониже, и больше сучьев — удобнее лазать. Не переставая дрожать, Энтон задрал голову вверх и различил улетающих цапель. Зато в гнезде дожидались четыре крупных голубых яйца. Он положил две штуки в кепку вместе с пригоршней защитных веточек из гнезда. Потом проделал то же самое с другим гнездом. И снова вошел в воду с зажатой в зубах кепкой.
Он плыл себе спокойно, глядя на туманный берег, и вдруг увидел, как из леса вышел какой-то человек и остановился рядом с его одеждой. Это оказался рыжий паренек его возраста. Он разделся до трусов, сунул одну ногу в воду и присвистнул. Энтон рассмеялся — и еле успел подхватить кепку с яйцами. Парнишка вздрогнул, но тотчас успокоился.
— Ну, ты даешь! — восхищенно воскликнул он. — Ты кто?
— Энтон Райдер.
— А я — Стоун. Четвертый класс, Рагби [3] . А ты где учишься?
3
Рагби — город в Англии.
Энтон смутился.
— Что, тоже коллекционируешь яйца? Дать одно?
Мальчик оделся и с удовольствием выбрал одно яйцо. Вытащил из кармана рогатку. Потом сел на бревно и заостренным кончиком рогатки проделал на каждом конце яйца аккуратные отверстия. Подул в одно отверстие — из другого потекло содержимое. Облизал губы. Вытер подолом рубашки яйцо и конопатый подбородок.
Следующие пять недель Энтон и Стоун встречались каждое воскресенье. Вместе совершали набеги на гнезда сорок, грачей и дроздов. Ставили капканы и обдирали водяных крыс и куропаток. Складывали пустые яйца в дупло ясеня.
Иногда они рассказывали друг другу о своих приключениях. Стоун охотно делился школьными новостями. Не желая рассказывать о страхе и унижениях кочевой жизни, Энтон переводил разговор на охоту или учил нового друга бросать нож.
— Что вы сейчас проходите? — спросил как-то Стоун, складывая башню из камешков.
— Диккенса.
— Мы тоже. Что тебе больше всего нравится?
— «Дэвид Копперфилд». Но у меня пропала книжка.
Сердце сжалось от боли и злости. Энтон подобрал увесистый булыжник и в сердцах швырнул в воду.
Утром Вербного воскресенья они встретились в последний раз.
— На следующей неделе пасхальные каникулы, — запинаясь, проговорил Стоун. — Не хочешь погостить несколько деньков у меня в Мэнтоне? Будут еще двое из нашего класса.
Энтон был польщен, но, конечно, не мог не понимать, что будет белой вороной. В лесу-то они на равных, но в Мэнтон-холле…
— К сожалению, не смогу. Я должен побыть с родными. (Ах, если бы это было правдой!) После Пасхи увидимся.