Отель 'Империал' - выход из WINDOWS
Шрифт:
СЕАНС
Через два часа позвонил Братченко: Губарев едет в Москву. Договорились, что пара оперативников, ведущих наблюдение в Одинцове, и Братченко поедут с ним на электричке. Машина оперов больше не нужна, Серафимова, Нестеров и желающие приедут на Ярославский и будут ждать Губарева на перроне. Братченко должен дать сигнал: пустить красную ракету, нет, лучше помахать шапкой. Шапок уже никто не носит -- теплынь. Тогда он должен идти за Губаревым и громко кричать шепотом: это он! это он! Но ни в коем случае не обнаруживать себя. Шутка. Словом, у Братченко есть ровно сорок
У Серафимовой было время отвезти изможденную Евдокию Григорьевну к мужу и доехать до Комсомольской площади. По сравнению с другими событиями ночи, результаты гипноза, проведенного-таки М.И.Буяновым, были лишь щадящим массажем конечностей по сравнению с гусеницами танка.
Евдокия Григорьевна впала в транс быстро. Может, это и не так называется, но то, что с нею произошло, было именно трансом.
– - Мишенька, ты не переборщил?
– - шепотом спросила Ниссо, складненькая женщина с матовым лицом и высоким черным пучком, и добавила: -- Учись, Юльнара, это сейчас -- золотое дно.
– - Евдокия Григорьевна, -- причитал Буянов, -- сейчас вторник, Адольф Зиновьевич должен вернуться с работы, вы ждете его?
– - А чего его ждать?
– - заунывно, нараспев отозвалась старушка, глядя на психиатра удивленным взглядом амнистированного.
– - У меня рабочий день до шести.
– - А что вы делаете?
– - Я готовлюсь смотреть телесериал. Называется "Роковое наследство", это про наследство...
– - Роковое?
– - Роковое. Я уже телевизор включила и легла на диван.
Дальше Евдокия Григорьевна рассказала, как хлопнула дверь, Финк звонил, как она выругалась про себя, что не дают спокойно фильм посмотреть, как пошла к нему после "Рокового наследства", как увидела его труп и позвонила в милицию, а потом ушла. И как позвонил в дверь этот Жырдана Бруна патлатый, а она уже к "Санте-Барбаре" готовилась.
– - Что было потом?
– - Он меня так приобнял, больно мне ткнул пальцем в шею, я ему ключи отдала, он попросил на минутку, пошла с ним, вошли в квартиру Финка. Они стали рыскать, много их было, человек пять, а меня все спрашивали, где деньги и документы. Я показала. Они все взяли и ушли. Сказали, что в ванной еще один труп, а папок нигде нет. Меня домой отправили и ключ отдали. Я на них в окно посмотрела, они далеко не поехали, за угол завернули и напротив дома встали. Рядом с желтым автомобилем.
– - Что за автомобиль?
– - подтолкнула Буянова Нонна Богдановна, гипнотизер повторил вопрос.
– - Не импортный, очечественный, -- в нем мужчина один сидел.
– - Лицо запомнили?
– - С пятого этажа я только нос его запомнила, он его все время к нашим окнам поворачивал.
Буянов дунул на Евдокию Григорьевну так, как фокусник дует на свой кулак, после чего из него можно доставать километры носовых платков. Евдокия Григорьевна очнулась и тяжело вздохнула:
– - Воздуху.
Сгрудившиеся над ней независимые наблюдатели разомкнули ряды. Сеанс был окончен. Кто-то еще предложил
БУДЕМ БРАТЬ
Зря полковник юстиции Нонна Богдановна Серафимова беспокоилась, что в шумной пестрой толпе ее помощник и советник юстиции Братченко потеряет Губарева, а она с ним разминется.
Из темно-зеленой головастой электрички вышло человек десять, в среднем по человеку из каждого вагона. Братченко шел за высоким худым мужчиной, как и говорил Нестеров, из породы жилистых, живучих и выносливых. Щеки прохожего были впалы, вгляд желт, он смолил папиросу, с нею в зубах так и выпрыгнул из тамбура на перрон.
Братченко лишь один раз, уже приблизившись к Серафиме, поднял за спиной мужика плакат с надписью: "Вот этот человек с цигаркой -- Губарев". Шутка. На самом деле, плаката не было, просто Братченко поднес к лицу ладонь, словно обтирая губы, выставил указательный палец и указал на Губарева.
Серафимова отвернулась. Евгений Александрович прошел мимо нее, даже задел плечом. Братченко догнал ее и доложил: квартира до посещения Губарева и после обыскана. Результаты обыска после ухода Губарева ему еще неизвестны, так как он с операми вел наблюдение за объектом.
– - Молодэс!
– - похвалила Нонна Богдановна по-армянски.
– - Идем за ним, Нестеров и Данилов поедут на машине.
Губарев прошел между зданием вокзала и метро, свернул направо, сначала Серафимова думала, что он спустится в метро, но прохожий спокойно и размеренно зашагал к подземному переходу, что вырыт под всей Комсомольской площадью от Ленинградского и Ярославского вокзалов к Казан-скому. В длинном каменном коридоре уже не торговали палатки, но народу было больше, чем на улице, словно у всех вокзальных бомжей и проституток сегодня здесь были запланированы свидания. Впрочем, вечер действительно был холодный, и они здесь согревались.
Серафимова и Братченко продирались сквозь брейкеров и панков, когда оба они обнаружили, что за этой группой Губарева нет. Исчез.
– - Витя, сюда, -- оглянувшись, она увидела выход посередине тоннеля, -на трамвай.
Они помчались наверх -- и вовремя. Седьмой трамвай как раз подходил к остановке, мурлыкая звоночком. Следователи едва успели запрыгнуть на подножку, как двери закрылись и трамвай тронулся. Губарев сидел возле заднего стекла и обозревал весь салон. Братченко впихнул Серафимову на двойное сиденье и слегка приобнял за плечи. Она сделала глаза.
– - Зато есть возможность поворачивать голову, -- шепнул Братченко, весь изворачиваясь к уху Нонны и кося левым глазом назад.
– - Думаешь, просек?
– - спросила шепотом Серафимова.
– - Проедемся, увидим. Если таскать будет, значит надо брать...
– - Может, все-таки домой едет...
Трамвай проехал Сокольники и Преображенку. Сменились уже все пассажиры, кроме этих троих и еще одной старушки с бутылками в двух неподъемных сумках. Трамвай свернул влево, как поистине цельная металлическая конструкция -всем своим корпусом, занеся Губарева на нижнюю ступеньку, к дверям.