Отель Калифорния. Сборник новелл и рассказов
Шрифт:
Посмотрев на Настю, Иван вдруг захотел подойти как можно ближе, а еще лучше пойти рядом. Он сделал несколько шагов, тесня окружающих, но никто не хотел уступать свое место в колонне – места были расписаны и утверждены в комитете комсомола, нарушать порядок было нельзя. Кто-то его толкнул, кто-то ударил локтем в бок. Началась легкая сумятица.
Вероятно, это колебание толпы, почти незримое, едва уловимое, добежало до первых рядов, словно волны до берега. Декан института беспокойно оглянулся, что-то зашептал секретарю партбюро, тот, в свою очередь, переговорил
– Игорь! – сказал главный институтский комсомолец, наклонившись к Мордвинову, чуть не тыкая ему в ухо своим красным от мороза носом, – бери ноги в руки и дуй в хвост колонны – там твой курс идет. Какая-то каша непонятная заварилась. Разберись!
Между тем, Иван всё-таки подошел к Насте. В это время зазвучал «Марш коммунистических бригад»: «Будет людям счастье, счастье на века. У советской власти сила велика!».
– Привет! – крикнул он. – Я здесь.
– Вижу! – так же громко ответила Михайлова, она смеялась. – Ванька, ты всю колонну сломал! Смотри, нагорит.
– А, плевать!
Он пошел с ней рядом, чувствуя локоть её руки, державшей ярко—красный флажок. Этот вкусный морозный воздух, эти её смеющиеся глаза, яркое зимнее солнце, красные стяги вокруг! Вот так бы идти вместе, далеко и безоглядно, горланить «Ура», шутливо толкать друг друга… Счастье переполняло Кулагина.
Но уже что-то стало меняться. Перед глазами возник туман, словно на площадь пустили дымовую замесу, и тут же возникла мысль: «Кто пустил, зачем здесь дым?». В этой белесой пелене он рассмотрел приближающегося Игоря Мордвинова, его озабоченное лицо…
3.
– Иван Иванович, Иван Иванович, – словно из тумана появилось лицо Дмитрия, его голос, зовущий Кулагина.
Большие розовые губы Дмитрия двигались сами по себе, а лицо мелькало где-то в стороне. Так в первое мгновение показалось Кулагину, открывшему глаз и увидевшему себя в зеркале со странным шлемом на голове – то ли летным, то ли мотоциклетным.
– Хорошего помаленьку, – продолжал говорить Дмитрий. – Время было рассчитано только на час.
– А больше нельзя? – спросил Иван Иванович, едва шевеля пересохшими губам и медленно приходя в себя после путешествия в прошлое.
– Увы, нет! Понравилось? Как впечатление?
– Да… – задумчиво произнес Иван Иванович, – впечатление впечатляет…
– Что-нибудь интересное?
– Я… мне… вспомнилось, что тогда, в 1973-м году, я чувствовал – счастье, молодость… Даже и не думал, что смогу вновь пережить это пережить… Извините, если говорю сумбурно.
– Да, ничего. После наших опытов многие говорили сумбурно. Мы ведь не сразу начали предоставлять эту услугу – возвращение в прошлое через воспоминания, сначала много экспериментировали.
Дмитрий снял с головы Ивана Ивановича шлем, отдал его Алексею.
– Обработай! – сказал он.
Его помощник взял вату, смочил её в растворе по запаху похожем на спиртовой и принялся протирать
– Да… счастье, счастье – это мироощущение. Как говорил герой фильма моей молодости «Доживем до понедельника»: «Счастье – это когда тебя понимают». Смотрели такой фильм?
– Э… нет. – Дмитрий пожал плечами, – я такое старьё не смотрю. А ты, Лёх?
– Где молодой Штирлиц все время в очках? Смотрел, – буркнул Алексей, продолжая заниматься с инвентарем, – отстой!
– Не такой уж и молодой – сорок лет, – парировал Иван Иванович. – Так вот, о чем я? Ах, да, сейчас я вновь пережил счастье. У меня когда-то была подруга – молодая девушка и мы с ней встречались и вот, представьте, я снова её увидел. Это было здорово, просто замечательно!
– Мы рады, что вы остались довольны, Иван Иванович… Приходите еще, когда будут деньги, – Дмитрий суетливо передвинул стул, стоявший сбоку от него, схватил очищенный Алексеем шлем и, показав на него Кулагину, продолжил, говоря быстро и сбивчиво: – Теперь вы… не боитесь нашего девайса… так что милости просим. И расскажите своим знакомым… наш салон теперь открыт.
Иван Иванович с раздражением для себя отметил, что нередко с трудом понимает нынешнюю молодежь – суетятся, торопятся, говорят, словно не успели прожевать мощную булку из Макдональдса.
Во времена молодости Кулагина было спокойнее. С другой стороны, не было ни интернета, ни компьютеров, ни сотовой связи. Телевизоры черно-белые и всего две программы, если исключить общеобразовательную. А пирожки были с повидлом – прожевывались быстро.
– Дима, сколько же стоит такое удовольствие? – спросил он, тяжело поднявшись с кресла – ему не хотелось покидать его.
– Да немного, не волнуйтесь, мы же понимаем возможности пенсионеров.
– И всё-таки, сколько?
– Ну, один сеанс… – Дмитрий подумал на мгновение и назвал сумму приблизительно равную месячной пенсии Кулагина.
– Сколько? – поперхнулся Иван Иванович. – Но это слишком много для меня. Думаю, что и для других пенсионеров.
– Много? – удивился Дмитрий.
– Молодой человек, а вы знаете какая у меня пенсия? Эта та сумма, которую вы назвали – она и есть. А еще надо за квартиру заплатить, продукты купить…
– Окей! Я понял. Тогда половина. Вы же сможете понемногу откладывать и позволить себе изредка такое удовольствие. Например, раз в три-четыре месяца.
– Не знаю, не знаю! – Иван Иванович с сомнением покачал головой. – Может у вас будут скидки постоянным посетителям?
– Хорошая мысль! – согласился Дмитрий. – Я подумаю.
Покинув салон, Кулагин пошел домой. То, что он увидел – длинные и густые колонны демонстрантов с красными флагами и транспарантами, веселую Настю, озабоченного Мордвинова – эти картины стояли у него перед глазами, будто наяву. Он шел привычным маршрутом домой, по привычным для него улицам, исхоженным за столько лет, и думал об увиденном.