Отель «Парк»(Повесть)
Шрифт:
— Еще немного — и мы совсем одни останемся, — сказал Черный.
— Ну, скоро и мы разойдемся. Я пойду за оружием, — ответил Мика.
Он хотел еще что-то добавить, но потом, видимо, раздумал.
— Если что случится, сообщите отцу. Но только в том случае, если я погибну, — попросил я.
— А если останешься в живых?
— Сам знаешь, каковы родители, — продолжал я развивать свою мысль. — Погубят и себя и остальных без всякой нужды.
— Я уверен, что отцу ничего не придется сообщать. Все кончится хорошо.
Мика знал, что это была моя первая встреча с вооруженным
Черный молчал, переводя взгляд с одного на другого. В разговор он не вступал, но, как и я, ловил каждое слово Мики.
— И самое главное то, — говорил Мика, — что твой первый удар будет нанесен по фашистским офицерам, эсэсовцам. Это не люди. Это преступники, по чьим приказам убивают невинных и жгут наши города и села.
— Это скажется и на немецких солдатах. Они упрямы. До них все доходит с трудом, — заметил Черный.
— Мы их еще как следует не знаем, — возразил Мика. — Поглядим — увидим, что они такое. — И снова обратился ко мне — До вечера ты останешься один. Из наших товарищей поблизости не будет никого. Ты должен надеяться только на самого себя и действовать согласно создавшейся ситуации. Не спеши. Сначала все хорошенько обдумай, потом действуй. Бросишь гранату — и как можно скорее к Черному.
— Только бы удалось незаметно подойти к гостинице. Все остальное чепуха. После взрыва они растеряются… — вторил я.
— Следи за часовыми у дома напротив отеля. Попроворней отскакивай от двери, чтобы самого не задело. Несколько метров — и ты в безопасности. Все пройдет хорошо!
Мика словно воочию видел мои действия. В то же время он, казалось, проявлял еще большее нетерпение, чем я. К операции готовились давно. Все предусмотрели, рассчитали. Моя операция являлась частью мощного движения в Прокупле, Лесковаце и других местах.
— Завтра немцы обезумеют. Могут начаться аресты.
— А что будет, если они начнут мстить?
— Этим они и вовсе ничего не добьются: народ возненавидит их еще больше. А если бояться репрессий, то лучше сидеть дома. Немцам же только того и надо.
Взглянув на меня и помолчав, Мика продолжал:
— Все будет хорошо. Гордись тем, что партия доверяет тебе такое дело.
Он встал. По спине у меня побежали мурашки.
Мы стали одеваться. Оставшиеся купальщики тоже собирались уходить. Последний день перед операцией близился к концу. Несколько часов, и я начну действовать. Иногда самое трудное — ожидание. Оно утомляет. Пройдет положенное время — и раздастся взрыв. Успех или неудача? Я верил в первое.
Мика уже оделся и молча наблюдал за нами.
— Обо всем договорились?
— Да.
— Значит, в восемь часов я передам тебе пистолет и гранаты. — Он повернулся к Черному: — С тобой мы больше не увидимся. Задача тебе ясна. Дождешься его и поведешь на место, как договорились.
— Все будет в порядке, — ответил тот.
Мика попрощался с нами и исчез в огородах.
Я
— Давай пройдемся по берегу. Время еще есть, — предложил он.
Отель «Парк» был пуст
Солнце зашло, начали сгущаться сумерки.
Лишь на западе в кронах деревьев горел розоватый отсвет. Я быстро шел по узкой тропинке через огороды и заросли кукурузы к нишской крепости. Здесь мне предстояло встретиться с Микой и получить от него две ручные гранаты и пистолет.
Я поднялся на стену. Мики не было. Стена уходила в сторону. Только тут я вспомнил, что мы точно не определили место встречи. Меня охватило волнение. Видимо, Мика не представлял, как все выглядит. Иначе он точно указал бы место. Я пошел вдоль стены. Набрел на две-три лачужки метрах в трехстах от того места, где поднялся наверх. Мики не было. Пройдет еще немного времени, станет совсем темно. Что тогда делать? Минута летела за минутой, но Мика не появлялся. Я повернул обратно. Что будет, если мы не встретимся? Неужели все должно пойти прахом из-за какой-то глупости? Я начинал злиться. Пробежал по стене. Никого. Во дворике одной из лачужек старуха запирала поросят.
Я устал и ослаб. Стало совсем темно. Я снова повернул назад, к Нишаве, туда, откуда пришел. Сначала шел быстро. Потом замедлил шаги.
«Куда спешить? Успокойся и подумай», — убеждал я самого себя.
Постепенно я начал успокаиваться, хотя гнев еще кипел в душе. Если бы сейчас встретился Мика, я осыпал бы его ругательствами. Неужели нельзя как следует договориться?
«Вернуться к Черному? Может быть, Мика с ним? Пожалуй, правильнее поступить так, если мы не встретимся».
И я снова на прежнем месте. Возвращаться обратно нет смысла. Неужели это конец? Не оставалось ничего другого, как направиться к Черному.
На небе уже поблескивали звезды. Я опять был в нерешительности.
Идти к Черному или пройтись еще разок? Где вероятнее всего можно встретиться? В конце концов я стал гадать, как ребятишки: выйдет — не выйдет, встречу — не встречу. Внезапно послышался шорох. Наверное, ветер качнул стебли кукурузы. Но вот он повторился снова. Громче, отчетливей. Мика? Сердце заколотилось. Еще мгновение — и на стену поднялся Мика. Не могу передать, что я испытал в ту минуту. И злость, и радость. Я готов был наговорить ему бог знает что. И в то же время мне так радостно было видеть его! Конец неизвестности… Он здесь. А с ним и оружие. Тяжело дыша, он поднялся на стену.
— Что с тобой? — спросил я.
— Не мог раньше. Всего не предусмотришь.
— Что случилось?
— Ничего особенного. Мне кажется, что в городе что-то происходит. Поэтому будь осторожен.
— Я несколько раз обошел всю стену, — проговорил я.
— Надо было ждать вот здесь, в самом начале.
— В другой раз надо точнее договариваться.
До начала операции оставалось достаточно времени. Несколько минут у нас было в запасе — ровно столько, сколько нужно, чтобы проститься. Мы медленно пошли по стене. Оба молчали… В огородах стрекотали сверчки. Ночная жизнь, таинственная и полная неизвестности, вступала в свои права.