Отель «Пастис»
Шрифт:
Так прошел час. Потом дверь открылась.
— Кажется, все в порядке, мадам. Вот ваши ключи. Извините за задержку.
— Что вы искали?
— Незаконный груз, мадам, незаконный груз.
Он проследил взглядом, как она поднялась, завела машину, заглушила мотор, снова завела. Жаль. Он был готов поклясться, что она настоящая «лошадка».
Николь стоило усилий, чтобы не рвануть с места. Глупо выходить из себя из-за пустяка. Благодарно отметив знак, напоминающий о левостороннем движении, она влилась в поток машин, следующих в Лондон. Эмма, ее
Только взглянув на щиток, ища сигареты, она заметила, что в машине есть телефон.
Сквозь помехи пробился вежливый, слегка приглушенный голос Эммы.
— Дорогая, что с тобой? Где ты?
— Только что отъехала от Дувра. Задержали на таможне.
— Какое невезение, милая. Что-нибудь нашли? Ужасные людишки. До того обожают копаться в чужом нижнем белье. Надеюсь, ты заставила их надеть перчатки.
— Нет, у меня ничего не было. Они осмотрели машину и только.
— Ладно, не беспокойся. Приезжай на квартиру, как только сможешь, и мы что-нибудь найдем здесь. Джулиан, как всегда, в отъезде, так что мы сможем пошуровать в его бургундском. Поставлю в холодильник бутылочку монтраше, посидим и вдоволь поболтаем. Не дразни полицейских. A tout `a l'heure, милочка. Пока.
Николь, улыбаясь, положила трубку. Эмма всегда была к ней добра, особенно после развода, — неизменно весела, предупредительна. Удачно вышла замуж за мужчину старше себя, занимавшего какой-то важный пост в Брюсселе. Они уже давно с ней не виделись.
Квартира Эммы находилась в одном из расположенных полукругом красных кирпичных зданий позади «Хэрродса», солидных и внушительных, как строившие их когда-то домовладельцы эпохи королевы Виктории. Николь отыскала свободное место между двумя «рейнджроверами», удивляясь, зачем живущим в центре Лондона нужны машины, предназначенные для покорения пустынь и джунглей. Поднявшись с вещами по мраморным ступеням, она нажала на кнопку рядом с дверью красного дерева и вздрогнула от раздавшегося в домофоне радостного визга.
Эмма ожидала ее в дверях квартиры. Невысокого роста броско одетая женщина. В ушах огромные серьги. Волосы, менявшие цвет после каждого нового открытия парикмахера, сегодня были рыжевато-коричневыми со светлыми прядями. Женщины восторженно ткнулись щеками.
— Рада видеть тебя, милочка… и все такая же бронзовая! Боже мой, в сравнении с тобой я бледная немочь.
С расстояния вытянутой руки они разглядывали друг друга — как-никак не виделись три года.
— Ты прекрасно выглядишь, Эмма. Мне страшно нравятся твои волосы.
— Я причесываюсь у Бруно на Бичем-плейс — такой милашка, но ужасный болтун. Знаешь, они, парикмахеры, замечают малейшие следы подтяжек лица. С ума сойдешь, когда узнаешь, кто к этому прибегает. Заходи.
Квартира светлая, с высокими потолками, богато убранная и обставленная. Чем бы ни занимался Джулиан в Брюсселе, подумала Николь, платили ему, без сомнения, хорошо.
— Как он, Джулиан? — спросила она.
— Страшно надоело в ЕЭС, по правде говоря, раздражают французы, у которых все время уходит или на создание трудностей, или на ленчи. Мне бы очень хотелось, чтобы он бросил это дело, но, разумеется, нужна монета. Невыносимо скучно. Угощайся,
Они уселись в обитых ситцем блеклых тонов мягких креслах.
— А теперь, — начала Эмма, — мне не терпится узнать все о новом мужчине. Есть огонек в глазах?
Николь, улыбаясь, пожала плечами.
— Может быть. Не знаю. Видела его всего два раза. Кажется, просто повезло с машиной — видишь, приехала повидать тебя.
Эмма недоверчиво поглядела на подругу.
— Приятно слышать, милочка, но я не верю ни единому твоему слову. Когда ты с ним встречаешься?
— Мне нужно позвонить ему на работу. — Она поискала в сумочке его визитку. — Его офис где-то в Найтсбридже.
— Ступай позвони, милая, а я притворюсь, что не слушаю.
Николь попала на Лиз, которая сообщила, что мистер Шоу, к сожалению, на обеде с клиентом. Но он просил передать, не могла бы Николь заглянуть к нему на Рутланд-гейт, а потом вместе поужинать… Да? Хорошо, он будет рад. Он ужасно благодарен за машину. Тогда около половины седьмого?
Взглянув на Николь, Эмма заметила:
— Чувствую, что мне вечером придется облизывать пальцы одной.
Николь попыталась сделать вид, что чувствует себя виноватой.
— Мне так не хочется покидать тебя в первый же вечер.
— Пустяки, милочка. Вижу, ты уже дрожишь от нетерпения. Теперь, что наденешь? Хочешь, одолжу сережки?
Николь за пять минут доехала до Рутланд-гейт и двадцать минут искала, где поставить машину. Поглядев на часы, зашагала по тротуару, скользкому от опавших листьев и спрятанных под ними подарков, оставленных местными собаками. Боже, эти англичане со своими собаками. Неужели у Саймона тоже собака? В самом начале восьмого, поправив волосы, испытывая приятное возбуждение, она нажала кнопку звонка.
Дверь открыл Эрнест в элегантном темно-сером костюме и розовой рубашке. Удивленно поднял брови, будто не ожидал никого увидеть за дверью.
— Добрый вечер, — произнес он. — Вы, должно быть, мадам Бувье.
Николь, улыбнувшись, утвердительно кивнула.
— Прошу, — сказал Эрнест, уступая дорогу гостье и следуя за нею в прихожую. Она чувствовала спиной его взгляд, а Эрнест продолжал говорить. — Мистер Шоу сам только что пришел домой, но он вот-вот выйдет. Устраивайтесь, пожалуйста, поудобнее на этой ужасной тахте — знаю, что это почти невозможно, — а я принесу вам бокал шампанского. — Уходя на кухню, добавил через плечо: — Видите ли, эту квартиру мы снимаем. В поисках чего-нибудь более подходящего.
Из кухни раздалось громкое сопение, потом глухой звук открываемой пробки. Из кухонной двери вдруг высунулась голова Эрнеста.
— Совсем забыл о хороших манерах. Возможно, вы предпочли бы виски? Или шерри?
— Спасибо, шампанское вполне устроит.
Эрнест внес на серебряном подносике высокий бокал с шампанским, вазочку с орешками и льняную салфетку и аккуратно расставил все на стоящем перед Николь низеньком столике.
— Voil`a.
— Говорите по-французски?
— Как самый отстающий школьник. Но могу похвастаться, что умею весьма выразительно пожимать плечами. — Подбоченясь, передернул плечами. — Согласитесь, очень по-галльски.