Отель «Пастис»
Шрифт:
— Итак, добрался. Как долетел?
— Неплохо. Во всяком случае, быстро.
— Так и должно быть. Чертова банка с сардинами. Ладно, ближе к делу. Через пару часов появится Паркер, и мне нужно ввести тебя в курс. — Зиглер принялся расхаживать перед столом. — На девяносто девять процентов он у нас в кармане. Что касается Европы, по моим сведениям, триста миллионов наши. Может быть, больше, если сумеем как следует привязать его к «Хейнц». Это наша группа.
— Паркер. Какой он?
— Ни разу не видел. Говорил по телефону, но дела вел с его парнями, занятыми маркетингом. Говорят, не любит тратить
К величайшему отвращению Зиглера, Саймон закурил сигару. Каждое утро Зиглер вставал в шесть и работал с тяжестями — единственное, что помогало ему быть в форме. Он любил, когда восхищались его бицепсами, и был твердо убежден, что рак легких передается через вторых лиц с расстояния в шесть футов.
— Черт побери, не знаю, как ты можешь курить такое дерьмо. Известно ли тебе, что с тобой будет? Ладно, только не загнись сегодня.
— Я тронут, Боб. Так что насчет психологии?
— Да. Очень важно. Насколько мне известно, Паркеру нравится считать себя простецким малым, без фантазий. К тому же он не просто американец, а техасец. Слышишь, что я говорю?
— Что ты этим хочешь сказать?
Зиглер вздохнул.
— Сейчас растолкую. Насколько я его раскусил, он думает, что большинство рекламных деятелей — это, черт возьми, нечто вроде переодетых балетных танцоров, а Европа — полная психов захудалая деревня.
Саймон поперхнулся, представив Зиглера затянутым в трико.
— Все твои паршивые легкие, — неодобрительно покачал головой Зиглер. — Во всяком случае, суть тебе понятна. Никакой трепотни о европейских культурных ценностях, ясно? Держаться линии «Макдональдса» — американское качество, американская ценность, американская эффективность, американские… — Зиглер замолчал в поисках подходящего слова в этом перечне достоинств.
— Деньги?
— Ставлю на задницу твоей бабушки, да, деньги. Представляешь, как это скажется на нашей собственной рекламе? На курсе акций? На твоем личном состоянии? Можешь покупать долбаную «гавану» и курить, пока не подохнешь.
— Знаешь, Боб, иногда ты бываешь таким добрым и щедрым.
Зиглер недобро сощурился.
— Здесь тебе не место для шуток. Я потратил на эту сделку не один месяц и не позволю, чтобы все пошло к черту из-за твоих острот. Оставь свои шуточки до другого раза, когда будешь пить чай с королевой.
Важно расхаживая по кабинету, Зиглер продолжал излагать свои соображения насчет предстоящей встречи. Его грозная громоздкая фигура отражалась в огромном, во всю стену, окне с видом на Шестую авеню и Нижний Манхэттен. Саймон взглянул на часы. В Англии семь часов вечера, самое время выпить. Если бы он остался в Лондоне, то готовился бы сейчас поужинать с Николь где-нибудь в укромном уголке, предпочтительно
— …Итак, помни. Мы, черт побери, обеспечиваем ему потрясающую кампанию на весь мир, а не какое-то ублюдочное дерьмо. Мир голодает — мы его накормим. — Зиглер перестал расхаживать и ткнул пальцем в сторону Саймона. — Знаешь, совсем неплохо! Выходит, можно и без долбаных сочинителей?
В самолете Саймон отказался от фирменного завтрака из микроволновой печи и целый день ничего не ел.
— На меня подействовало, Боб. Умираю с голоду.
Зиглер насторожился. Он никогда не был уверен: то ли Саймон говорит серьезно, то ли изрекает несусветную чушь, которую считают английским чувством юмора. В интересах корпоративного согласия он решил принять слова Саймона всерьез.
— Конечно. Закажем сюда. Паркер может явиться раньше.
Но он явился с точностью до минуты, сопровождаемый троицей рослых улыбающихся сотрудников, обладающих зычными голосами и железными рукопожатиями. Из того, что он услышал о Паркере от Зиглера, Саймон ожидал увидеть кривоногого ковбоя в широкополой шляпе и удивился, увидев безупречный, сшитый у дорогого портного костюм. Свободно повязанный галстук-бабочка. Худое загорелое морщинистое лицо, глаза с тяжелыми веками, напоминавшие Саймону ящерицу.
— Хэмптон Паркер. Приятно познакомиться, мистер Шоу, — произнес он хриплым прокуренным голосом, правда, довольно приятно растягивая слова. — Мне сказали, что ради нашей маленькой встречи вы прилетели из Лондона.
— Правильно. Сегодня утром.
Они сели, и Саймон увидел, что техасцы действительно носят сапоги.
— Скажите, мистер Шоу, — начал Паркер, — вам часто доводится бывать в опере? Это единственное, чего мне не хватает дома.
Саймон заметил, что на этот раз улыбка стоила Зиглеру несколько больших усилий.
— Не так часто, как хотелось бы. Пытаюсь бывать в «Конвент-Гарден» всякий раз, когда там поет Паваротти.
Паркер согласно кивнул.
— Потрясающий голос. — Достав пачку «Честерфильда» без фильтров, откинулся назад. — Хорошо, ребята. Перейдем к делу.
«Маленькая встреча», как назвал ее Паркер, растянулась в продолжавшийся два дня допрос, пока наконец техасцы не были полностью удовлетворены. В пятницу утром оба руководителя агентства сидели за кофе, строя предположения. Усталость поубавила Зиглеру спеси. Исчерпавшему адреналин Саймону не терпелось вернуться в Лондон. В получаемых из офиса факсах обычное перечисление скучных дел.
В дверь просунула голову одна из секретарей.
— Вам посылка, мистер Зиглер.
В дверях, толкая тележку, возник посыльный. Голову чуть видно из-за огромной коробки, которую он бережно опустил на пол.
Зиглер позвал секретаршу.
— Убрать отсюда, ясно? Здесь, черт возьми, не склад!
— Извините, мистер Зиглер. Лично вам.
— Чушь какая-то.
Зиглер встал и принялся разрезать ножом для бумаг плотную упаковочную ленту. Потом открыл верх. Коробка была набита банками, тюбиками и пакетами, украшенными красной звездой — фирменным знаком «Паркер фудс». Внутрь вложен конверт. Зиглер открыл и достал из него единственный листок.