Отель последней надежды
Шрифт:
— Когда ты перебираешься в Сиэтл?
— Чем скорее, тем лучше. Шеф не может ждать, потому что в том офисе не закрыта эта вакансия.
— Ладно, — перебил ее он. В голове и на душе стало совсем скверно. — Ты вернешься в Вашингтон со мной?
Она покачала головой, достала из сумки темные очки и нацепила их — отгородилась от него окончательно.
— Я не хотела бы ехать с тобой в одной машине через всю страну, Дэн. Думаю, что прилечу на самолете. Тем более что мне нужно вернуться как можно быстрее, потому что офис
— Я знаю, — сказал он с досадой. — Там не закрыта вакансия!..
— И не смей оскорблять меня, Дэн Уолш! Мой адвокат…
— Я ничего не хочу слышать про адвокатов. Но должен предупредить, что делиться придется честно. Я не могу отдать тебе все и остаться нищим.
— Как ты можешь так говорить, Дэн?!
— Я могу. Потому что ты перевела на себя все наши общие счета.
— Это всего лишь компенсация, я уже сказала…
— Черт с ней. Все остальное разделим так, как положено по закону. Согласна?
Она помолчала.
— Да.
— Тогда я поехал. Пока.
Он поднялся, похлопал себя по карманам, проверяя, на месте ли ключи от машины.
— А мой чемодан?
— Я попрошу официанта отнести его. Может, оставить тебе наличных?
— Дэн, перестань обо мне заботиться! Ты больше не мой муж!
— Ах да! — Он улыбнулся. — Я и забыл.
Он обошел стол и поцеловал ее, просто коснулся губами прохладной щеки.
— Пока. Будь счастлива.
— Ты тоже.
— Я постараюсь.
И он вышел из кафе под бешеное калифорнийское солнце, и подозвал официанта, и распахнул багажник «Навигатора», откуда сразу же пыхнуло жаром и горячей синтетической вонью, как будто там случился пожар.
Телефон у него зазвонил, когда он уже садился в машину.
— Дэн Уолш слушает.
— Дэнни, возвращайся в Вашингтон, — не здороваясь, приказал начальник личной охраны. — У нас проблемы с русским визитом.
— Какого рода, сэр?
— Появилась информация, что русские могут устроить нам сюрприз. Возвращайся, мы должны успеть подготовиться.
— Шеф в курсе, сэр?
— Ты первый, кого я ставлю в известность, Дэнни.
— Я ценю это, сэр.
Говорить или не говорить о том, что его только что бросила жена?.. Говорить или подождать?.. Ведь все еще может измениться, и тогда он окажется в идиотском положении.
Ничего не изменится, подсказал в изнеможении больной от солнца и горя мозг. Все, Уолш. Это конец истории, продолжения не будет.
— У меня небольшие личные проблемы, сэр, — отчеканил он в трубку. — Я смогу вернуться в Вашингтон только завтра к вечеру.
Начальник помолчал.
— Серьезные или все-таки небольшие, Дэн?
— Серьезные, сэр.
Опять пауза.
— Хорошо. Жду вас завтра к вечеру, полковник.
— Благодарю вас, сэр.
Он бросил телефон на соседнее кресло, где обычно сидела его жена, когда они ездили вдвоем, рванул с места и вылетел на калифорнийское
Кафе, где они сидели, все уменьшалось в зеркале заднего вида, а потом дорога вильнула, и оно пропало вовсе.
— Вот и все, — сказал сам себе полковник Уолш. — Конец истории.
— Я так больше не могу!! — прорыдала она из ванной. — Я больше ничего не желаю слушать про твою работу и про то, что ты делаешь карьеру, Колечка! Я от тебя ухожу, и можешь быть абсолютно свободен! Просто как ветер!
— И проваливай куда хочешь! — тоже проорал он, схватил с захватанного руками стеклянного столика пачку сигарет и вытряхнул одну. Остальные рассыпались. — Мне все равно! Если ты не понимаешь, что я получил повышение, значит, скатертью дорога!
— А мне-то что от твоего повышения?! — Она выскочила из ванной и буйствовала в коридоре. Глухо падали какие-то вещи, словно она швыряла в стену валенки. — То у тебя тренинги, то у тебя учеба, то у тебя командировки по три месяца! С этой учебы ты приезжаешь вечно пьяный! Чему вас только учат-то там, на учебе этой?! Ребенок забыл, как отца зовут, а я забыла, когда мы в последний раз в театр ходили!
— А при чем тут театр?!
— А при том, что я не нанималась к тебе уборщицей и кухаркой! Я хочу жить, как все люди живут, я хочу по выходным на дачу ездить!
— Далась она тебе, дача эта!
— Далась, представь себе! И ребенок на свежем воздухе, и родителям приятно! Только мы на дачу не можем, у нас папочка карьеру делает!
— А тебе бы только мамочке своей угодить! Ты и дачу эту придумала, только чтобы мамочка была довольна! А у тебя муж есть! Есть или нет?
— А я не знаю!
Она выскочила из коридора и стала в дверях. Халат распахнулся на груди, и она воинственно его запахнула, будто опасалась за свою честь и готовилась отстоять ее.
— Да, вот не знаю, есть у меня муж или нету!
Он ползал по ковру и собирал сигареты, из которых сыпалась желтая табачная крошка. Руки у него тряслись. Он и впрямь вчера перебрал, когда праздновали его повышение и отъезд в Питер.
Вчера перебрал, а сегодня жена вдруг задумала с ним разводиться! Просто невезуха какая-то!
— Что ты там ползаешь?! Что ты там лазаешь?! Ты всю душу из меня вытянул!
— Я из тебя?! Да это ты со своей мамочкой житья мне не даешь, а я, между прочим, только для тебя и стараюсь! Стал бы я жилы рвать, если бы ты меня не пилила, чтобы мы жили, как люди живут?! И чего тебе не хватает?! Машина есть, квартира есть, все есть! Ребенок в приличную школу ходит! Что ты все ко мне цепляешься?! — Он собрал все сигареты, бережно ссыпал их на захватанный стеклянный столик, выпрямился.
Жена все стояла в дверях, и вид у нее был какой-то на редкость убитый, непривычный для нормального семейного скандала, случавшегося каждую неделю.