Отель с привидениями и другие таинственные истории (сборник)

Диккенс Чарльз

— За ужином в людской я расспрашивала о нашем отеле, — сказала горничная. — Лакей проживающего тут джентльмена слышал, что последним обитателем палаццо, пока его не переделали в отель, был покойный лорд Монтбарри. Прошлую ночь вы спали как раз в той комнате, где он умер. Ваша сегодняшняя комната прямо над ней. Я не говорила, чтобы не напугать вас. Сама я, как видите, сижу со светом и читаю Библию. Сдается мне, никто из вашей семьи не будет иметь покоя под этой крышей.

— Что вы хотите сказать?

— Извольте, я объясню, мадам. Когда здесь был мистер Генри Уэствик (это мне тоже лакей сказал), он, как и вы, занимал комнату, где умер его брат (не зная

об этом, конечно). Так он две ночи не смыкал глаз. Без всякой причины (лакей слышал, он сам это говорил джентльменам в столовой)… без всякой причины он просто не мог спать; он тосковал и не находил себе места. А днем ему кусок в горло не шел в этом доме. Можете смеяться надо мной, мадам, но у слуг тоже есть свои соображения. Вот и я думаю: мы ничего не знаем, но что-то стряслось с милордом, когда он умирал в этом доме. И его дух мыкается и страдает, пока не поведает об этом. А родственники чувствуют, что он близко. Им еще доведется его увидеть. Умоляю вас, не оставайтесь в этом страшном доме! Сама бы я ни за что не осталась тут еще на ночь, хоть вы меня озолотите.

На этот счет миссис Норбери сразу ее успокоила.

— Я не разделяю ваших мыслей, — строго сказала она, — но о случившемся нужно сказать брату. Мы возвращаемся в Милан.

Проведя еще несколько часов в вынужденном ожидании, они уехали с первым же утренним поездом.

До отъезда горничная успела по секрету рассказать лакею о своем разговоре с госпожой. Лакей, в свою очередь, поделился новостью с друзьями. Передаваемый из уст в уста рассказ дошел до управляющего. Тот сразу смекнул, что репутация отеля под угрозой, если не удастся каким-либо образом обелить комнату номер 14. Отлично знавшие отечественное сословие пэров путешественники-англичане объяснили ему, что Генри Уэствик и миссис Норбери далеко не единственные члены семейства Монтбарри. Любопытствуя, в отель могут нагрянуть и другие родственники, прослышав о случившемся. Сообразительность подсказала управляющему, как ввести их в заблуждение. На привинченных к дверям белых фарфоровых пластинах номера комнат были выписаны синей эмалевой краской. Он заказал пластину с номером 13А и, пока ее готовили, в опустевший номер никого не селил. Потом комната получила новый номер, а освободившаяся пластина с номером 14 перекочевала на дверь его собственной комнаты, на втором этаже, которая не предназначалась для постояльцев и посему избежала нумерации. Благодаря этой хитрости номер 14 как спальный номер раз и навсегда исчез из всех книг.

Под страхом увольнения наказав слугам не проболтаться приезжающим о перемененных номерах, управляющий утешил себя мыслью, что свой долг перед хозяевами он выполнил. «Теперь, — думал он с простительным торжеством, — пусть хоть вся семья приезжает сюда! Концов они тут не найдут».

Глава 3

Уже к концу недели «семья» напомнила о себе управляющему. Из Милана пришла телеграмма, извещавшая, что на следующий день в Венецию прибывает мистер Фрэнсис Уэствик и что он будет признателен, если для него придержат номер 14 на первом этаже, если он окажется свободным.

Прежде чем отдавать распоряжение, управляющий основательно задумался.

Перенумерованную комнату уже отдали французскому джентльмену. Она будет занята, когда приедет мистер Фрэнсис Уэствик, но уже на следующий день освободится. Так, может, ее действительно оставить для мистера Фрэнсиса? И когда, ничего не подозревая, он благополучно переночует в номере 13А, наутро спросить его при

свидетелях, как ему спалось. Если о комнате снова пойдут худые толки, его ответ восстановит справедливость, поскольку будет исходить от члена той самой семьи, которая впервые опорочила номер 14. Немного поразмышляв, управляющий решил рискнуть и распорядился, чтобы 13А оставили за мистером Фрэнсисом Уэствиком.

Фрэнсис Уэствик приехал в наилучшем расположении духа.

Он подписал контракт с самой известной итальянской танцовщицей, перепоручил миссис Норбери заботам брата Генри, уже съехавшегося с ними в Милане, и теперь он имел полную возможность доставить себе развлечение, всесторонне расследуя необычайное действие нового отеля на своих родственников. Когда брат с сестрой поведали ему о своих испытаниях, он тотчас заявил, что поедет в Венецию исключительно ради собственного театра. Сообщенные ему обстоятельства сулили самую настоящую драму с привидениями. В вагоне он даже придумал название: «Отель с привидениями». Напечатайте это красными шестифутовыми буквами на черном фоне да расклейте афиши по всему Лондону — и, будьте уверены, возбужденная публика валом повалит в театр. Несмотря на самый любезный прием, оказанный ему управляющим, в отеле Фрэнсиса ждало разочарование.

— Тут какая-то ошибка, сэр. Никакого номера 14 на первом этаже нет. Комната с этим номером находится на втором этаже, и со дня открытия отеля ее занимаю я сам. Возможно, вы имеете в виду номер 13А? Это на первом этаже. Она будет к вашим услугам завтра; прекрасная комната. А пока мы сделаем все, чтобы обеспечить вам сегодняшний ночлег.

Мало кто так же неспособен держаться хорошего мнения о ближнем, как преуспевающий хозяин театра. Про себя Фрэнсис записал управляющего в мошенники, а разговор о нумерации комнат счел враньем.

В тот день он обедал в ресторане один, до табльдота, имея ясную цель: расспросить официанта без посторонних. Из ответов выяснилось, что номер 13А располагается там же, где по описаниям брата и сестры находился номер 14. Потом он спросил список постояльцев. Выяснилось, что занимавший номер 13А французский джентльмен был владельцем парижского театра, которого он лично знал. Он сейчас в отеле? Он отсутствовал, но обязательно вернется к табльдоту. Фрэнсис пришел в столовую к концу табльдота, и парижский коллега встретил его буквально с распростертыми объятиями.

— Приходите ко мне выкурить сигару, — сказал сердечный француз. — Мне интересно знать, в самом ли деле вы ангажировали эту итальянку.

Фрэнсису сама собой представилась возможность сравнить интерьер комнаты с описанием ее, слышанным в Милане.

Уже подходя к двери, француз вспомнил о своем попутчике.

— Со мной тут декоратор, — сказал он, — собирает материал. Прекрасный парень, он будет признателен, если мы его позовем. Я велю швейцару направить его к нам, когда он появится. — Он передал ключ от комнаты Фрэнсису. — Вернусь через минуту. Это в конце коридора — «тринадцать-а».

Фрэнсис один вошел в комнату. Вот она, роспись на стенах и потолке, о которой он столько наслышан! Он уяснил это себе с первого взгляда, и в ту же минуту случилась такая мерзость, что он мог теперь заниматься только своими ощущениями.

Он вдруг почувствовал, как комната наполнилась непонятно откуда взявшимся зловонием, гаже которого он в жизни своей не знал. В его состав, если такое возможно, входили два вполне различимых запаха: слабый и малоприятный душок, замешанный на тошнотворном смраде. Не в силах вынести эту отраву, он распахнул окно и высунул голову наружу.