Отголосок
Шрифт:
– Прости меня, Элизабет.
Мое сердце замирает при звуке его голоса, когда я закрываю дверь, я оборачиваюсь и смотрю на него через плечо. Я вижу его лицо и внезапно чувствую спокойствие. Он стоит прямо за мной, со своими темными волосами и печальными глазами.
– За что?
Пик склоняет голову, засовывая руки в карманы брюк, и я могу видеть, насколько напряжены его мышцы под всеми переплетениями татуировок.
– Я отнял это у тебя, - проговорил он с горечью в голосе, подняв на меня взгляд своих глаз.
– Что отнял?
–
– Может, ты наоборот сделал мне огромное одолжение, - проговорила я.
– Все равно я была бы ужасной матерью.
Качая головой, он возражает.
– Нет. Ты была бы прекрасной мамой.
– Пик неуверенно вздыхает, и я чувствую, как сожаление сочится с каждым его словом.
– Прости, что я отобрал это у тебя.
Правда в том, что я понятия не имею, какой была бы мамой, но я хотела бы попробовать взять на себя эту роль с поддержкой Деклана. Я верила, что он мог спасти меня. Верила, что его любви было бы достаточно, чтобы сделать меня лучше. Но я не стала лучше, без него я вообще никто.
Пустышка.
– Такова жизнь, да?
– говорю я подавленно, пожимая плечами.
– Не та жизнь, которую я хотел, - говорит он, делая шаг ко мне. – Всё, чего я хотел - дать тебе лучшую жизнь. Всё, чего я хотел - это вырвать замок с двери, когда ты была малышкой, и освободить тебя из гребаной кладовки. Я хотел отогнать прочь все те разы, что мне приходилось насиловать тебя. Я хотел стереть все те избиения, и остальную твою боль. Но я облажался.
Рядом с ним мне не требуется моя стальная клетка, и я позволяю слезам катиться по щекам, и я реву, потому что все, что я когда—либо хотела в своей жизни - испарилось. Я хотела забыть весь этот кошмар.
– Я никогда не хотел так разрушить тебя.
– Я знаю.
– Я запаниковал. Я испугался и потерял контроль, - он пытается объяснить, хотя его напряженный голос, кажется, скоро сломается.
– Я так скучаю по тебе, Пик. Я даже не знаю теперь, как жить. У меня нет никого. Ни одной живой души на земле.
– Я плачу и затем падаю на колени. И он тут же оказывается на полу, рукой поглаживает мою спину, когда я тяжело вздыхаю и всхлипываю.
– Что мне делать?
– Жить.
– Как?
– Дыши. Борись. Ты забрала все, что должно было стать твоим, потому что заслуживаешь этого.
– Я так устала бороться ни за что, - говорю я ему.
Он берет мое лицо в свои ладони, вытирает мои слезы и говорит:
– Ты не одна. Я здесь. Ты же чувствуешь меня?
– Да.
– Это не «ни за что». Никогда не прекращай бороться.
Я закрываю глаза и расслабляюсь, пока он поглаживает мои щеки, я впитываю его прикосновения и, правда, чувствую его. Глубоко вдохнув, я вбираю в себя его слова и нахожу в них комфорт, выискиваю кусочек силы. Силы, чтобы дышать, двигаться, открывать глаза, и когда я делаю это - он уже исчез.
В комнате никаких следов Пика, ни движений, ни запаха, ни звука. Сев на пятки, я оглядываю пентхаус, мир иллюзий, который я создала, и слышу его слабый
– Это все твое воображение, ты была достаточно сильной, чтобы выдумать это.
И он прав.
Я была сильной.
Но это было тогда, когда мне было за что бороться. Тот огонек во мне потух. Остался только пепел и тлеющие угольки. Отголоски и тени. Темнота и смерть.
Хотя Пик прав, мне нужно двигаться. Если я собираюсь жить, то мне стоит напомнить себе, что есть что—то хорошее в жизни. Даже если хорошее измеряется в крошечных каплях. Мне надо поверить, что боль стоит этих моментов, потому что я испытывала их. Это было по—настоящему, реальным, и я бы прошла сквозь эту агонию вновь и вновь, только чтобы почувствовать любовь Деклана еще хоть секунду. Я никогда не думала, что мир может быть так хорош, но он был.
На мгновение...
Он был чертовски хорош.
Поднявшись с пола, я встала на ноги, взяла пальто и ключи. Как бы я ни хотела избегать реальности отсутствия Деклана, мне нужно встретиться с этим лицом к лицу. Чтобы вспомнить, что это было по—настоящему, и стоило боли.
Я вывела машину на Мичиган Авеню и направилась на север. Город живет и проносится мимо меня. Я игнорирую волнение и улыбки и направляюсь прямиком на Ривер—Норт. Повернув на Супериор, я замедляюсь. Внезапно меня пробирает холод, и липкими руками я хватаюсь крепче за руль. Мой желудок делает сальто, когда я подъезжаю к дому Деклана.
Заглушив машину, я сижу минуту в тишине. Единственный звук - стук моего сердца, которое вырывается из груди. Раньше я находила здесь утешение. Мой крошечный кусочек рая располагался на верхнем этаже этого здания. Когда я выбираюсь из машины, я смотрю наверх и вижу растения на дворике его крыши, но я знаю, что это единственная жизнь там. Его имени больше нет в системе интеркома в фойе, только номер риелтора, который занимается продажей пентхауса.
Мои пальцы покалывает от прохлады, и мазохистская часть меня молит нажать на кнопку.
Так я и делаю.
Я нажимаю кнопку его этажа, зная, что на сей раз его милый голос не будет приветствовать меня. Вместо этого, звонит мой телефон.
Вытащив его, я смотрю на экран и не узнаю номер. Как только я делаю пару шагов назад к машине, я отвечаю.
– Алло?
– Скучала?
Мгновенно мои мысли уносятся от Деклана, чтобы узнать голос на том конце трубки, и паника вспыхивает во мне. Быстро собравшись, я уверенно отвечаю:
– Чего тебе, Мэтт?
– Нам нужно поговорить.
– О чем?
– Мне правда нужно говорить тебе это?
– насмехается он надо мной, и мне не нужно даже напоминать о том, как я проехала мимо него на машине. В тот день, когда я убила Пика, он направлялся к нему в трейлер. Слова тут не нужны, мы оба знаем, что это сделала я.
– Когда?
– Завтра.
– Я не могу, - говорю ему, когда забираюсь в свою машину и закрываю дверь.
– У тебя есть занятия поинтересней?
– То, что я собираюсь делать - не твое дело, но да, я уезжаю из города, поэтому если хочешь поговорить, это нужно будет сделать сегодня, - я немного раздражена. Мэтт всегда был источником раздражения для меня. Я терпела его из—за его дружбы с Пиком, но всегда боялась его. Но, тем не менее, часть меня была благодарна ему, потому что он был тем, кто сделал мне один из самых лучших подарков, и он сделал это от чистого сердца.