Отклонение от нормы 3. По следу оборотня
Шрифт:
Так молоденький красивый мальчишка лишился всего. Была у него семья, любимая девушка, от которой он теперь прятался.
В семью он не вернулся. Пусть лучше считают без вести пропавшим, чем видеть такого недочеловека.
Мысли о суициде много раз посещали его, но Женя всё откладывал последнее решение. Потому что оно последнее.
Стал пить, но не до потери чувств. Потом нашлись ребята, которые предложили ему уходить из кочегарки, пока они там развлекаются с подружками.
Надо сказать, порядок за собой они наводили хороший, температура
Жаловаться было не на что.
Зачем он вернулся в ту ночь раньше, Женя припомнить уже не мог.
Мысль, что он повинен в смерти нескольких девочек, для него была невыносимой.
Часто я видела, как он стонет и плачет, отвернувшись к стене.
Валера.
Так и прожили два несчастных существа друг с другом почти месяц, пока я не смогла нормально ходить, а не ковылять прыгающей походкой. Подпрыгивала я, когда внезапно чувствовала резкую боль в животе. Но вот она притихла, и я решила выйти к людям.
Я вернулась к себе в детдом. Там мою историю уже знали, я потеряла остатки уважения. У нас многих насиловали, после чего к ним относились, как к падшим.
Лёшка пытался подойти ко мне, но я останавливала его взглядом.
Я понимала, что он не виноват, не мог он меня продать, но даже его косвенная виновность вызывала у меня неприязнь. Да и вид у меня был не очень.
Волосы мои обгорели, и меня постригли под ноль. За два месяца они отросли, но всё равно причёска была пацанской.
Всё-таки я поговорила с Лёшкой. Ночью я забралась к нему в постель и ткнула заточкой в его достоинство. Нажала и шепнула, чтобы молчал, а то проткну насквозь.
– За что? – хныкал он.
– Ты не знаешь?
– Мне сказали, что ты уехала с Русланом на дачу...
– Такую дачу я не видела ни в одном фильме ужасов. Кому ты меня продал? За сколько?
– Не продавал я тебя! – всхлипнул Лёшка, - Они дали денег, и предложили тебя сводить в кафе. Откуда я знал?!
Я убрала заточку, хотя руки дрожали от желания пустить ему кровь.
– Ты, наверно, хороший мальчик, - сказала я, - но лучше не попадайся мне на глаза. Из-за тебя я побывала в аду.
Вот, вкратце, и вся моя история. С тех пор прошёл год, боли приутихли, но во время месячных, как и обещал доктор, всё повторялось вновь, меня будто насиловали опять. Я уже готова была пойти в больницу, когда меня нашла сестра.
Не зная, что она девочка, стала оказывать знаки внимания её жениху.
Как глупо всё получилось! Зачем он мне был нужен?
Потом, когда нас наказал папа, и мы сидели все в углу, Саша сводила синяк у меня с лица, и я перестала испытывать постоянную боль в животе. Просто стало легче. Не знаю, почему я не сказала об этом? Я не верила в чудеса, хотя синяк действительно исчез.
Когда Саша предложила мне поменяться телами, я сочла это розыгрышем, и согласилась, чтобы меня оставили
Но, когда я проснулась где-то на даче, то долго не могла прийти в себя.
К чему я веду весь этот разговор? Саша девочка ревнует меня к мальчику Саше.
Надо было рассказать ей свою историю, тогда она десять раз бы подумала, прежде чем ревновать. Я ненавижу мужчин. Где-то внутри возникает протест, когда особь мужского пола смотрит на меня.
Я могу смотреть, и даже строить глазки, но это, когда себя не контролируешь. Женщина я, или нет?!
Когда я привыкала к новому телу, я поразилась его пластичности. Тело не ходило, оно переливалось. Моя походка стала плавной, как у пантеры, я могла подкрасться бесшумно даже к Саше, напугать его.
– Валера, веди себя прилично! – говорил Саша, - Учись ходить, как нормальный человек.
Я пыталась. Вспоминала, как ходила Саша. Дёргающейся подростковой походкой.
Сколько сил она потратила на такую походку, когда хотелось перетекать, а не прыгать, я не знаю.
С Сашей я не стала практиковать, а вот с дедом Сашей с удовольствием общалась, практиковалась в походке, дефилируя перед ним.
Дед Саша с удовольствием проводил время со мной, но сказал, что, если хочет научиться правильно ходить, лучше обратиться к Саше. Он лучше знает, как ходят подростки, а у него, деда, походка ужасная, и он плохо разбирается в дефиле. Но Сашу я игнорировала. Вот ещё!
Дед Саша подходил ко мне с такими разговорами, что мне делалось не по себе, и я не могла на них ответить.
Откуда мне знать, почему Саша приехала к нему домой, как узнала адрес?
Я молола какую-то чушь про родственников, от которых всё узнала, и думала, что давно пора позвонить Саше и всё прояснить. Какая я всё-таки дура!
Новое тело, новая, весёлая жизнь так захватила меня, что я забыла, кто я такая.
Лёгкость во всём теле, необычная сила и ловкость приводили меня в восторг. Приходили мысли отобрать это тело навсегда. Прошли эти мысли только после того, как Саша сказал мне, что Саша вылечила моё тело.
Обалдеть! Сказали, что я буду такая же, только лучше. Так Саша сказал. Сказал, что я там становлюсь девушкой.
Сашка тоже дура. Зачем меня ревновать? Теперь я всё для неё сделаю.
Хотя моё новое тело иногда вело себя совершенно самостоятельно, не слушаясь меня.
Утром я начинала разминку, сама себе удивляясь. Ходила в комнату Саши, и поднимала его с постели, засовывая холодные руки ему под одеяло…
– Сашка, прекрати! – смеялся он спросонок, а когда видел, что это я, в глазах разливалась такая тоска, что мне было жалко его.
Но я вспоминала, кто он, и презрительно отворачивалась.
Приезжали наши «родственники». Даже Никита.
Мы с ним танцевали на крохотной лужайке. Никита топтался, а я, оказывается, неплохо танцую.
Никита спросил, насколько я близкая родственница ему, я сказала, что не знаю, но думаю, что седьмая вода на киселе.