Отклонение от нормы, Или приключения томбоя, обыкновенные и невероятные
Шрифт:
– Ну, Сашка! – недовольно сказал Славка, не дал даже повеселиться!
– Понимаю тебя, - отозвался я. Даже разогреться не успел. Все целы? – обратился я к своим.
– Гришке бок разрезали.
Я осмотрел небольшой разрез, который мог быть большим, если бы не широкий пояс. Наши девочки достали аптечку:
– Шить? – спросили меня.
– Спросите у Гришки, - ответил я, - разрез неглубокий, шрам будет незаметный. С другой стороны, вам нужна практика. Решайте сами, - я отошёл к бревну и сел на
Наши воины выстроились, кто мог стоять, перед нами.
Со стороны наших сестёр милосердия послышалась какая-то возня и вопли.
– Что там? – поинтересовался Славка.
– Гришку зашивают.
– Сильно порезали?
– Царапина.
– Зачем тогда шьют?
– Практикуются. Теперь Гришке стоять на воротах и уворачиваться от мячей, которые будут пробивать всей командой.
– Жестоко у вас.
– Тяжело в учении… Где твои страдальцы? Ведите к милосердным сёстрам.
– Не, мы сами.
– Вы умеете вправлять кости? А то можно ещё хуже сделать. Мы практиковались в травмпункте, ассистировали врачам в гололёд.
– Всё-то ты продумал.
– Нужно заботиться о своей стае.
– У тебя тут только стая?
– Видишь зелёные галстуки? Это скаутский отряд нашего класса. Кстати, ты подал мне дельную мысль. Для стаи я введу серые галстуки. Так. Отряд! Строиться! – встал я, - в две шеренги становись!
Я пошёл осмотреть боевые потери.
Особых потерь не было. Появилось несколько синяков, кому-то разодрали штаны, кому-то куртки порезали.
– Не очень хорошо, - недовольно сказал я, - чем будете объяснять синяки?
С Димкой побоксуетесь, что – ли?
Ребята молчали. Зачем возмущаться, если командир хочет, чтобы битвы проходили без потерь?
С воплями подбежал Гришка.
– Разрешите встать в строй? Спасите от этих палачей!
Палачи бежали следом.
– Заштопали больного? – спросил я их.
– Надо йодом смазать, да повязку наложить, а он бегает! Визжит, как девчонка!
– Забирайте! А ты, Гриша, не усугубляй! И так провинился по самое нехочу!
– Есть… - вяло ответил Гришка, и был уведён девчонками долечиваться.
– Вольно, разойдись. Зашивайте пока свою рвань.
– Что решил? – спросил я Славку, - тот пожал плечами:
– Не знаю. К тебе я не пойду.
– Почему?
– Д ну, ходить под девчонкой…
– Я не девчонка!
– Я-то знаю, другие на смех поднимут.
– В стае часто вожаками бывают волчицы.
– Волки умнее людей.
– Тогда думай. Помощь точно не нужна?
– Если можно, пусть вывихи вправят.
– Договорились. Сейчас организуем. «Толик, подойди».
Толик не слышит меня, он думает, что сам хочет сделать то, что я прошу.
Толик не подошёл, подбежал.
– Как ты вовремя! – похвалил я, - передай,
– Есть! – козырнул Толик.
– Военная дисциплина? – спросил Славка.
– Да, когда мы на задании, приказы командира не обсуждаются без разрешения.
– Круто. Я подумаю. Кем ты планируешь меня поставить?
– Капитаном своей команды, - пожал я плечами, - кстати, ты обещал нам матч.
– Сделаем. Боюсь, и там вы разнесёте нас в пух и прах.
– Смотря, какой у вас тренер… - опять раздались вопли со стороны больных.
Славка поёжился: - не хотел бы я попасться в руки твоим живодёркам!
– Они делают благородное дело, не обижай моих девочек. Ну, всё. Нам пора, у меня ещё один визит. Хочу на военной базе полигон арендовать, надо идти, договариваться.
– На какие шиши, - криво усмехнулся Славка, - или о бескорыстии – только красивые слова?
– Отчего же? добрым словом многого можно добиться, особенно, если обратиться с ласковым словом к своему будущему свёкру.
– Везёт тебе, Сашка, - вздохнул Славка, - и муж красавец, и свёкор – начальник базы.
– Вот и возьми часть везения себе.
– Ладно, пока!
Мы пожали друг другу руки и разошлись.
Противоборствующие стороны покинули пустырь. Вражеский арсенал мы закопали здесь же, негоже по городу ходить вооружёнными, можно и в ментовку попасть. А вот почему ребят Быка не трогают? Это наводит на определённые размышления.
– Толик! – сказал я, когда мы приехали в город, - Нам с Сашей надо к его родителям. Надо договариваться насчёт полигона с папой.
Толик надул губы: - Я уже лишний? Вы там, наверно, на ночь останетесь.
– Может, и останемся. А ты с Юриком. Будет нам всем просторно.
– Да, вы там без присмотра…
– Толик, не наглей.
– Ладно, - тяжело вздохнул Толик, - я буду ждать, не задерживайся.
– Ты можешь себе представить, - когда мы разошлись в разные стороны, - ещё осенью он пробирался под мои окна тайком, чтобы только увидеть мой силуэт в окне?
– Чем больше позволяют, тем больше хочется, по себе знаю. Однако, как сильно Толик тебя любит! А тут я: раз, и отбил!
– Да, вы молодцы с Толиком. Дружите, заботитесь друг о друге, снимаете друг другу напряжение…
– Откуда ты… Толик сказал?! – покраснел Саша.
– О таком разве говорят? разве что в сердцах, но Толик не мог. Я тебе разве не говорил, что в пошлой жизни я был мальчиком? Я всё про вас знаю, даже знаю, что вы чувствуете, как тяжело вам, что надо выпустить накопившееся. Я понимаю и прощаю вас. Не прощу только измены, потому что половой акт предполагает симпатию. Там у вас чуть ли не любовь, а тут, как ты сказал, мучение.