Откровение

Климов Григорий Петрович

Зачем я это вам рассказываю? Джентльмены, один из вас сидит напротив меня, а второй сидит сбоку и наблюдает за моими реакциями: нервничаю ли я, дрожат ли у меня губы или руки, не буду ли я заикаться? Вот я и хочу вам помочь: на таких дешевых фокусах вы меня не поймаете.

В феврале 1958 года у меня раздался телефонный звонок:

– Мистер Климов, вас беспокоит профессор Лоренц Хинкле из Корнельского проекта при Медицинском центре Корнельского университета. Мы читали вашу книгу "Берлинский Кремль" и считаем вас лучшим советским психологом на Западе. Мы же сейчас анализируем группу венгерских беженцев, принимавших участие

в Венгерском восстании 1956 года, и мы хотели бы пригласить вас поработать с нами, как консультант с советской стороны. Можем ли мы встретиться завтра?

Так я попал в Корнельский проект. Конечно, я не верил ни одному слову профессора Хинкле. Просто это опять зашевелились мои бывшие друзья из ЦРУ, которые всегда маскируются. Если агенты ФБР честно признаются, кто они такие, агенты ЦРУ скорее откусят себе язык, но не скажут, что они из ЦРУ.

Каждый раз, когда в ЦРУ какой-нибудь скандал, провал или предательство, вроде полузабытой истории с НТСовскими парашютистами, в Конгрессе устраивают очередную порку ЦРУ и по Вашингтону продают насмешливые нагрудные значки с надписью: "ЦРУ - наша работа такая секретная, что даже мы сами не знаем, что мы делаем!".

Если вы становитесь штатным агентом ЦРУ и подписываете соответствующий контракт, там значится, что вы являетесь агентом Правительства Соединенных Штатов Америки, а ЦРУ там вообще не упоминается. Этот контракт, с цветными полосами, означающими сверхсекретность, вы подписываете в 6 /шести!/ экземплярах, но ни одного экземпляра вам на руки не дают - и ничего вы потом не докажете. И эта сверхсекретность частенько вредит работе ЦРУ.

У ЦРУ есть прекрасная штаб-квартира в окрестностях Вашингтона, но между собой агенты ЦРУ встречаются в ресторанах, кофейнях или фойе гостиниц. Гарвардский проект маскировался за военно-воздушными силами. А что маскируется за новым Корнельским проектом?

Профессор Хинкле встретил меня честно: не в какой-то кофейне, а в своем служебном кабинете и в белом халате доктора. Он честно сказал мне, что раньше он был врачом-психиатром в американском военном флоте, а сейчас он вице-президент Корнельского проекта, где президентом является профессор Гарольд Вольф, он же одновременно директор психиатрической клиники Медицинского центра Корнельского университета, с которым профессор Хинкле познакомит меня позже, в ходе нашей совместной работы.

Корнельский медицинский центр - это колоссальный госпиталь, красивый комплекс модерных небоскребов, занимающий несколько кварталов по Йорк-авеню, между 68-й и 71-й улицами. Когда смотришь на этот огромный госпиталь, невольно думаешь: "Откуда американцы берут столько больных, чтобы наполнить этот госпиталь?"

Профессор Хинкле честно дает мне брошюру, где подробно описывается работа Корнельского проекта и его работники. Здесь собрали светила американской социологии и психологии из разных университетов и дают им следующие задания. Проверять американских военнопленных во время Корейской войны. Проверять влияние наркотиков вроде ЛСД и алкоголя в экстремальных политических процессах. Проверять венгерских беженцев, принимавших участие в венгерском восстании 1956 года. Этим-то они занимаются сейчас. Все это делается по заказу Правительства США, за спиной которого стоит... Это я и сам знаю - стоит ЦРУ, которое всегда прячется и маскируется.

Слушаю профессора Хинкле и думаю: «Пой, птичка. Знаем мы эти песнопения...» Но что ЦРУ хочет от меня лично? Не нравится

мне это кодло психологов и психиатров, где рядом сумасшедший дом. А что от меня хочет ЦРУ - это пенится позже. Конечно, агенты ФБР настучали на меня в ЦРУ. В первый день моей работы устроили маленькое собрание. На почетном месте в голове стола сидит маленькая уродливая старушенция, похожая на ведьму. Это знаменитая Маргарет Мид, профессор антропологии Колумбийского университета. Она прославилась тем, что когда-то в молодости, была лесбиянкой, она изучала лесбиянство среди островитян на островах Тихого океана и написала об этом целую книгу. Старушка что-то бормочет. По бокам стола сидят человек шесть профессоров, американских светил социологии и психологии - и я в том числе. Каждый профессор что-то бормочет насчет важности этой науки. И я тоже бормочу какую-то чепуху. Затем я приступаю к работе.

Мне дают отпечатанный на машинке материал: интервью американских психологов с данными венгерским беженцем, имя которого зашифровано специальным кодом как 1-70М, Н-73М или Н-75М. Затем я наговариваю на диктофон мое заключение в качестве советского психолога. Потом мою диктовку перепечатывают на машинке и одну копию дают мне. Работаю я два дня в неделю, по четыре часа в день, за что мне платят так же, как моим американским коллегам. Работаем мы в отдельном помещении на первом этаже по 69-й улице, в трех кварталах от штаб-квартиры ФБР, где я уже побывал раньше. Забавное соседство. Случайное совпадение или какая-то закономерность?

Так работаю я себе и работаю, обогащаю американскую социологию - и архивы ЦРУ. А потом у меня маленький сюрприз. В один из кофейных перерывов приходит ко мне Анни, хорошенькая секретарша, работающая с нами. Анни мило улыбается и говорит:

– Грегори, у меня к вам маленькая просьба. Мы с мужем хотим детей, но они у нас не получаются. Поэтому мы с мужем решили, чтобы я забеременела от другого мужчины. Так вот... могли бы вы мне в этом помочь?

Откровенно говоря, я был немножко огорошен этой неожиданной просьбой. Если бы Анни просто хотела переспать со мной - это одно. Но делать ей ребенка - это совсем другое. Поэтому я смутился и отвечаю:

– Не знаю, что вам и сказать... Тут надо подумать...

– Хорошо, подумайте, - улыбается Анни.
– До следующего раза.

У Анни очаровательное личико и совершенно белые волосы, почему она похожа на исландку. Но она говорит, что она еврейка. Фигура у нее немного бесформенная. На вид ей лет 20, а мужу лет 30. Муж тоже еврей, выглядит хорошо, похож на древнего ассирийца. И у мужа великолепная машина - спортивный "Мерседес".

Когда я пришел на работу в следующий раз, я даже забыл про странную просьбу Анни. Но она не забыла и напоминает мне:

– Ну, что вы там надумали?

– Знаете, это для меня слишком сложно, - ответил я почти автоматически. Просто я чувствовал, что это грязное дело, и лучше в это дело не вмешиваться. Кроме того, тогда у меня была постоянная русская подружка.

Позже, вспоминая этот инцидент, я иногда думал: "А может быть, что при помощи Анни просто хотели проверить меня? Жаль, что я отказался!". От этого чертова Корнельского проекта все можно ожидать. И сумасшедший дом или психиатрическая клиника у них тут же, рядом. Между психиатром и психопатом разница небольшая, это мы уже знаем. Статистика самоубийств говорит, что наибольший процент самоубийств приходится на докторов-психиатров.