Откровения Виктора Суворова
Шрифт:
Так вот, воевал он с 23 июня 41-го по 9 мая 45-го, а потом еще всю японскую войну. Имел четыре ранения и очень тяжелую контузию. В 1954 году эта контузия на нем сказалась, и у него полностью отнялась речь. Его привезли из Хасана, где стоял зенитный полк, в Барабаш. Отвезли в Хабаровск. Всяческими методами пытались вернуть ему речь. Месяц-два. И тогда один врач сказал ему: «Давай сделаем так. Я тебе буду делать уколы. От них ничего не будет, кроме боли. Тебе будет очень больно, а ты постарайся орать». Так и вылечил. Там, на Дальнем Востоке, он воевал, там и остался до 1957 года.
— Какое у него было последнее звание?
— Майор. Оттого, что на фронте он воевал, а родители его были под оккупацией. А раз они были под оккупацией, значит, в академию поступать нельзя.
— А училище он окончил?
— Да. вся его история полностью укладывается в «День М». Окончил он школу и в 1939 году поступил в Днепропетровский металлургический институт, тогда очень знаменитый. Проучился недели две, и была введена всеобщая воинская обязанность, по которой все, кому 18 лет (а он с 1921 года), призывались на службу. Когда его забрали, а тогда всех пацанов забрали, остались на курсе одни девчонки. Они скинулись и купили ему фибровый чемоданчик. С этим чемоданом он и пошел служить в армию. Отслужил год, и ему Говорят, что ты, мол, хороший боец, вот теперь пойдешь в офицерское артиллерийское училище. В Киеве. Один год. Окончил он училище, и отправили его на стажировку в 140-ю дивизию (курсантом-стажером). И должны были присвоить звание в июле месяце.
13 июня объявили тревогу. Дивизия уходит вперед, приказали все вещи бросить. Вроде чемоданчик этот брать было нельзя. Но он, как сам говорит — «со злости», взял этот чемоданчик и нанизал его на кол, оставшийся после снятия палаток.
Воевали они, воевали, очень быстро он стал командиром батареи. Потому что он год служил в артиллерии и год учился в офицерском училище (это был ускоренный курс). Но, несмотря на то что он уже полный курс окончил и с математикой у него было очень хорошо, он все еще оставался курсантом. А тут полно неграмотных ребят, обучавшихся срочно, по три месяца, но получивших младших лейтенантов, — и те, неграмотные, обращались к нему за помощью, говоря: «Командуй нами». Вышли они из киевского окружения, воевали под Москвой. У него медали «За оборону Киева» и «За оборону Москвы». Под Москвой из 150 человек их выпуска нашли двоих и присвоили им лейтенантские звания.
Так вот, на Дальнем Востоке высоко он не пошел, оттого что окончил только одногодичное училище. А после войны — армия огромная, офицеров девать некуда: все они за войну поднялись в званиях! После войны нужно было обязательно попадать в академию. Тот, кто в академию попал, тот будет расти. Но тех, у кого родители были на оккупированной территории, не брали, только Героев Советского Союза. Отец — украинец, а Украина вся была под оккупантами. Кроме того, у него было очень тяжелое ранение.
Поступил я в Суворовское училище в 1957 году, мне тогда было 11 лет.
— Где было училище?
— В Воронеже.
— Поступление в Суворовское училище — это была удача?
— Конечно.
— Почему?
— Это было очень серьезное образование. Воронеж был сильно разрушен. Он же был разделен между воюющими. На одной стороне улицы были немцы, а на другой — наши. Там еще речушка протекала, на которой, кстати, Петр I свои корабли пускал. Они потом до Азовского моря дошли.
Вот этот райончик — «Придача» — оставался советским. Там был комплекс старых зданий, которые при царе Николае специально возвели для штрафного батальона. Поскольку Воронеж был разделен между немцами и нашими, городскую библиотеку вывезли на «нашу» сторону и разместили в тех зданиях. Они устояли под огнем. Стены там непробиваемые. Нечто среднее между кондовой николаевской казармой и каторжным централом. 19 декабря 1943 года по приказу товарища Сталина тут разместили Воронежское суворовское военное училище. Только кое-где решетки с окон спилили. Весь город был на правой стороне, но там одни руины. Потом город восстановили, а о библиотеке забыли.
Лет десять после войны строили новую областную библиотеку и собрали для нее новый фонд. А старый книжный фонд так и остался на левой стороне в нашем училище. Книги старые лежали мертвым грузом. А библиотека богатейшая, с дореволюционными фондами. В ней же были такие книги — что-то невероятное. В ней, например, была «Божественная комедия» Данте, очень старое
— Прозвище, которое стало позднее псевдонимом, там было получено?
— Ну, я был и Бонапартом, и Кутузовым, а потом как-то услышал и свой будущий псевдоним. Сейчас какой-нибудь полковник ГБ, который меня в детстве не знал, может писать обо мне черт знает что, в том числе и о моем псевдониме. Это подтверждает только то, что нет у вас, ребята, пороха в пороховницах! Ведь если вспоминать, кого какой кличкой в детстве дразнили, и тем упрекать…
Это говорит о том, что у таких критиков вообще ничего нет за душой. А клички у меня всегда были хорошие…
Дело было так. Принимали в Суворовское училище с 11 лет. И там было 11-летнее обучение, в то время как в обычных школах — 10-летнее. Учили очень хорошо. Допустим, язык иностранный изучали в группах по 10 человек. И каждый день. Различие с обыкновенной школой немалое! Если в обычной школе сидит в классе 30–35 человек, то в нашем училище — в три раза меньше. После окончания училища можно было идти работать военным переводчиком, это уже о чем-то говорит!
— Суворовское училище давало среднее образование?
— Да. А для того, чтобы стать переводчиком, необходимо было сдать особый экзамен.
— Язык был немецкий?
— Да, язык был немецкий.
— А дальше, после училища?
— Следует сказать еще вот о чем. Деньги на Суворовские училища тогда тратились колоссальные. Это были действительно элитные учреждения. Вот посмотрите. В армии командир взвода — это лейтенант или старший лейтенант. Командир роты — капитан. В военных училищах и в учебных дивизиях взводный — это капитан, ротный — майор. Командир батальона — это уже подполковник. В Суворовском училище: рота — три взвода по 25 кадетов в начале обучения, 75 в роте, а перед завершением нас осталось 50. Командиры взводов в Суворовских училищах (как нигде более) — майоры, командир роты — подполковник. Заместители начальника училища — полковники. А сам батя — генерал-майор. В каждой роте кроме подполковника и трех майоров — еще четверо сверхсрочников — прапорщиков в современном понимании — старшина роты и три заместителя взводных. 75 кадетов, принятых в этом году, — первая рота. На следующий год она получала новый номер — вторая. И так до седьмой. Седьмая рота — самая уважаемая: выпускники. Шестая — предвыпускники. Когда мы, первогодки, встречали кадета пятой роты, то обязаны были его приветствовать: «Здравия желаю, товарищ предпредвыпускник!» Ребята были хорошие. А отношения… Каждый старший по году обучения считал всех младше себя своими рабами, а тот, кто постарше его, считал и его, и всех равных ему или ниже — своими рабами. И так далее… Но отношения эти были не хамскими, а аристократическими. Вассальная зависимость.
Жизненная школа была потрясающая. Тот, кто не мог жить в коллективе, тот вылетал. Дойти до седьмой роты — это что-то значило. И если ты подлец, мерзавец, сволочь, то ты до седьмой роты не дошел бы никогда!
Забили бы, к чертям! Порядки были очень жесткие… Но с 1960 года в Суворовские училища уже никого не принимали.
— Почему?
— В 1961 году началось их сокращение, и срок обучения свели к трем годам.
После 1960 года прекращается набор. Выпускная седьмая рота завершает обучение, уходит. Все поднимаются на ступеньку вверх, а первой роты больше нет. Ее не набирают. Как в школе без первого класса. На следующий год нет уже и второй роты. И тогда все училища сокращаются, расформировываются, кроме некоторого малого числа, а все роты — в полном составе вместе с командирами — переводятся в разные остающиеся училища. После этого в 1963 году в нашем училище осталось три роты — седьмая, шестая и пятая. И эти три роты отправляют в город Калинин, Воронежское училище было ликвидировано.