Откровения. Книга первая. Время перемен

Блейд Алекс

Как и ожидалось, Нахум родился в нищей многочисленной семье, постоянно скитавшейся по деревням, не имея ни постоянного ночлега, ни какого-либо заработка, и конечно же еда доставалась им далеко не каждый божий день — приходилось довольствоваться объедками. Не все дети выжили, умерев либо от долгого голодания, либо от различных болезней и хворей.

Нахум и сам вскоре оставил свою семью, в возрасте где-то десяти лет, отправившись самостоятельно искать свое место в этой жизни. Но что он мог сделать, кроме как примкнуть к какой-нибудь шайке разбойников и грабителей. Он стал тем, кем является

и по сей день — таким же вором, преступником и грешником, как и те, с кем он проводил большую часть своего осмысленного детства.

Не раз приходилось ему быть проданным рабом, но он всегда находил возможность сбежать. Так и проходила его жизнь в бегах, то в здесь, то там, не имея никакой опоры и полагаясь только на себя. Люди всегда были озлоблены к нему, и он отвечал им тем же.

Возможно он не долго бы и протянул такой жизнью, если бы не кража драгоценной шкатулки у одного зажиточного грека, пару лет назад в городке Акко. В ней-то он и обнаружил серебристую фигурку змеи, не сразу разобравшись в том, что она собой представляет.

Было ли известно тому греку о способностях, которыми наделяла змейка своего владельца, так и осталось тайной. Но Нахум склонен думать, что знай тот об этой силе, то не стал бы так беспечно хранить ее. Видимо для того грека эта металлическая фигурка была очередной безделушкой, к которой он может и не прикасался никогда в своей жизни.

Сам же Нахум, разобравшись в предмете, постоянно носил его с собой, не доверяя никому, и не оставляя ни в каком «надежном» тайнике. С тех пор его жизнь пошла значительно лучше — с помощью змейки он мог проникать в самые недоступные места. Правда для этого, он должен был непосредственно видеть место, куда перемещается.

— А ты мог бы переместиться вот так сразу из одного города в другой, в котором уже когда-то побывал?

— Я пытался несколько раз проделать подобное, но ни разу ничего из этого не выходило. Я вижу прямо перед собой какое-то определенное место, и перемещаюсь туда, но не более чем в пределах моей видимости. И если я не вижу своими глазами того места, куда хочу переместиться, то ни чего не получится. Даже по памяти.

— А насчет людей тоже есть предел? Ты переместил нас с Сарой по отдельности, но не двоих сразу.

— Один человек за раз, не считая меня самого. К этому выводу я пришел ценой своей жизни. Пытаясь как-то переместиться год назад вместе с небольшой бандой из шести человек, я чуть не умер. Я ведь тебе уже говорил, что эта фигурка отнимает слишком много сил, когда я ее использую. А если бы те люди знали, что вся моя сила заключается в этом предмете, то лишили бы меня жизни на месте.

— А что насчет того римлянина? Ты упоминал, что он такой же, как и ты…

— Посмотри на мои глаза. Я не родился с такими, а получил как метку, используя эту фигурку змеи. Это стало моим проклятьем. Когда люди в городах видели эти ужасные разноцветные глаза, они поднимали панику. И поэтому я всё больше предпочитал держаться подальше от всех этих людишек. Но как ты понимаешь, я был вынужден иногда наведываться в небольшие городки за той же едой, а иногда и чем-то более ценным. Предпочитаю в таких случаях обходиться малолюдными местами, или же с помощью змейки перемещаться по крышам домов.

—

Ты так и не ответил про римлянина.

— Я начал говорить про глаза, потому что у него они были точно такими же разноцветными.

И Нахум рассказал как пять недель назад вернулся, после неудачной кражи той жемчужины, в свое убежище, о котором никто не знал. Но две недели спустя после этого, как-то одной ночью он проснулся от странных давящих ощущений, чем-то угнетающих его. И резко пробудившись ото сна он обнаружил, что вокруг него внезапно образовались сплошные стены. Абсолютно прочные и ровные стены из неизвестного черного материала, не пропускающие ничего — один сплошной монолит.

Из этой непонятно откуда образовавшейся темницы не было никакого выхода. Но и появиться рукотворно, усилиями обычного человека, в этих заброшенных развалинах эти стены не могли.

Это был какой-то кошмарный сон, но при этом ты никак не мог проснуться от творящегося ужаса. Ему тогда было невыносимо страшно, и Нахум не скрывает этого. И особенно стало страшно, когда откуда-то из-за этих монолитных стен раздался жёсткий твердый голос, говорящий вроде бы на арамейском языке, но с явным акцентом.

Он не угрожал, а предлагал сделку, но для начала Нахум должен был положить свою фигурку в один из углов его новоявленной темницы. Как ни жалко было расставаться с предметом, но приходилось идти на эти уступки.

И сразу же после того как Нахум, оставив змейку, отступил от нее на противоположную сторону, монолитные стены развеялись, словно бы их и не было никогда. А в том углу, где оставалась лежать серебристая фигурка змейки, появился некий человек. Довольно высокий и статный, с жёстким прямым лицом, выдававшим в нем римлянина. На груди блестел золотистый нагрудник. Но особенно выделялись его разноцветные глаза.

И этот римлянин, не представившись, молча поднял фигурку, лежавшую у его ног, после чего направился в сторону Нахума. Он говорил медленно и спокойно, будто объяснялся с дикарем, втолковывая ему свои слова.

Он пытался выведать как можно больше о нем, Нахуме. Спрашивал, как тот получил эту фигурку змеи, кто он такой, и чего бы хотел в этой жизни. И словно бы придя к каким-то своим выводам, он вынес заключительный приговор для него, предложив получить огромные возможности, которые бы изменили его жизнь. При этом он вернул ему обратно змейку, объяснив что он только хотел поговорить, не опасаясь, что его собеседник исчезнет, используя предмет.

Этот римлянин сказал, что сможет найти Нахума, где бы он ни был, когда тот ему понадобится, но попросил не покидать пределы Иудеи. О чем именно шла речь и какие именно возможности он предлагал, римлянин сразу не уточнил.

Но почему-то Нахума это тогда всё очень воодушевило. По крайней мере римлянин не хотел его убить, хотя явно мог, обладая силой гораздо более мощной, чем просто перемещения змейки. Да и саму змейку вернул ему обратно.

У Нахума не было причин не верить словам того римлянина. Если он действительно хочет дать ему нечто стоящее, и нуждается в его помощи, то почему бы и нет. Нахум ничего не терял, соглашаясь на эту непонятную сделку. Последнее что сказал в ту ночь этот римлянин, это свое имя — Люций Сатурнин.